Книга Меченый, страница 65 – Уильям Лэшнер

– Это всего лишь цифровые фотографии. Все виртуально. Положись на меня, Моника. По сравнению с тобой половина девочек на сайтах, которые приносят большие деньги, – настоящие чучела. Все дело в отношении. Тебе просто придется немного поработать.

– Что насчет фотографий? – спросил я.

– Я буду снимать сам. У меня есть фотокамера. Мы можем устроить студию в подвале, натянуть пару простыней для фона. Или снимать можешь ты, Виктор, если захочешь.

– Какого рода будут снимки?

– Послушайте, я не говорю о жестком порно. Пока. Всего лишь немного задницы, немного груди. Длинные ноги, надутые губки. Можно поднять рубашку. Это просто приманка, чтобы заставить аудиторию раскошелиться.

– И ты действительно хочешь, чтобы я это делала? – спросила Моника.

– Мы говорим только о фотографиях, – ответил Ричард. – А деньги придут большие, намного больше, чем ты зарабатываешь рабским трудом у этих дурацких адвокатов. Не будем делать ничего, что тебе не понравилось бы, Моника. Если хочешь, даже подберем новое имя.

– Например, Шанталь, – сказал я.

Он вздрогнул, словно получил пощечину. Выражение восторженности на его лице поблекло.

– Я имею в виду, что нужно быть последовательным, Ричард. Вы собираетесь торговать одной сестрой. Так почему бы не использовать имя другой сестры, той, которую вы уже продали?

– О чем ты? О чем он говорит, Моника?

– Мы говорим о Тедди, – объяснил я. – Мы говорим о том, как ваш дорогой друг Тедди покончил с Шанталь.

– Моника?

– Я тебя не виню, Ричард. Ты был такой же жертвой, как она. Просто нам нужно знать, что произошло.

У Ричарда задрожали губы.

– Я ничего не знаю. Я говорил тебе раньше. Я всем уже говорил. Ничего.

– О, Ричард! – Моника встала с кровати, подошла к брату, опустилась перед ним на колени и прижалась головой к его ляжкам. – И ты все время держал это в себе… Как ты страдал!

Губы у Ричарда дрожали сильнее, на глазах появились слезы.

– Моника, – с трудом выдавил он.

– Оглянись вокруг, Ричард. Посмотри, что случилось с тобой. Посмотри на эту комнату. Ты мой старший брат, мой герой. Взгляни на себя. Держать все в себе и жить так, как живешь ты, тяжелее, чем рассказать правду о том, что произошло.

– А как же насчет веб-сайта? – спросил он.

– К черту веб-сайт, – ответил я. – Расскажите о Шанталь.

Крупные слезы потекли по его щекам.

– Но я не знаю, что произошло, – сказал он сквозь рыдания. – Не знаю.

Моника поднялась с колен, взяла в руки его уродливое мокрое лицо, прижала к груди и тоже расплакалась.

– Расскажи нам что знаешь.

– Нет.

– Все будет хорошо. Все будет хорошо.

– Нет, не хорошо.

– Все образуется, – пообещала Моника. – Мы найдем ее. Я знаю, что найдем, я чувствую – она говорила со мной. Но нам нужна твоя помощь.

– Я не могу.

– Можешь, дорогой, можешь. Расскажи что знаешь.

И затем, всхлипывая и плача, сквозь рыдания о загубленной жизни он начал говорить.

Рикки Эдер был по натуре одиноким бродяжкой. Он любил шляться по улицам и переулкам и бегать по узким дорожкам Дисстон-парка за белками. Двадцать восемь лет назад район был безопасным, поэтому матери отпускали детей на прогулку без присмотра. «Пойди поиграй», «Пойди подыши свежим воздухом». Осваивая городской ландшафт, Рикки фантазировал: на Дитман-стрит у него стоял дом с привидениями; на Олгард-стрит жил тролль-террорист; на Тьюлип-стрит, над храмом Девы Марии, обитала ведьма, которая дожидалась темноты, чтобы вместе с летучими мышами вознестись в темном небе. В одно из своих путешествий Ричард повстречался с волшебником – тот сидел на лавочке и курил сигарету.

– Эй, малыш, – позвал волшебник. – Ты здесь живешь?

– Недалеко отсюда, – сказал Рикки, не приближаясь, потому что раньше не видел этого человека.

– Хочешь сигарету? Конечно, хочешь.

Рикки отступил на шаг. Мать и отец курили, и он не прочь был попробовать, однако без разрешения родителей боялся. Ему было девять лет.

– Нет, спасибо.

– А как насчет жевательной резинки?

– Хочу.

– Подойди, – сказал человек, запуская пятерню в карман.

Рикки приблизился. Незнакомец поманил его ближе и приказал вытянуть руку. Мальчик сделал так, как его просили, и человек шлепнул ладонью о ладонь Рикки, ненадолго задержав движение, как будто исполнял фокус. Когда волшебник убрал свою руку, на ладони у Ричарда лежала пластинка жевательной резинки в серебристо-зеленой обертке и сигарета.

– Никому не говори, – сказал человек с ласковым смешком. – Это будет наш секрет.

– Ладно.

– Возвращайся завтра, и я вытяну коробок спичек из твоего уха.

– Мне запрещают играть со спичками.

– Не волнуйся, малыш. Я никому не скажу.

– Заметано, – сказал Рикки и убежал от незнакомца.

Назавтра он вернулся и получил коробок со спичками, а также огромный желтый леденец. Он сунул конфету в рот и только к вечеру добрался до пряной красной начинки. На другой день волшебник подарил ему шоколадку и таинственное стекло, под которым исчезала двадцатипятицентовая монета. Он проделал этот фокус дважды, прежде чем объяснил, в чем дело. На третий день он подарил Рикки шоколадку «Три мушкетера» и свисток.

На этот раз волшебник был не один. Вместе с ним на лавочке сидели его друзья – огромный парень с сильно выпяченным подбородком, маленький чернокожий толстячок и симпатичный юноша в джинсах.

– Эй, малыш, а у тебя есть друзья? – спросил волшебник.

– Нет.

И это было грустной правдой. Рикки не был ни спортсменом, ни музыкантом, ни зачинщиком, поэтому у него не было друзей.

– Но у меня есть сестра.

– Правда? Сколько ей лет?

– Шесть.

Волшебник криво ухмыльнулся:

– Приведи ее завтра, и я ей тоже что-нибудь подарю.

На следующий день Рикки привел Шанталь. Он все тщательно продумал. Идея показалась ему блестящей – ведь Шанталь согласилась отдать ему половину конфеты, которую получит от добряка.

Рикки был уверен, что ничего страшного не произойдет. Он обладал обостренным инстинктом самосохранения – это была его особенность. Например, он чувствовал повышенный интерес к нему седовласого мужчины в библиотеке или агрессивный настрой собаки, трусящей на хозяйском поводке. Он интуитивно ощущал опасность, но не уловил ее со стороны волшебника.

– Привет, малыш, – сказал волшебник, вставая с лавочки и глядя не на Рикки, а на маленькую девочку рядом с ним. – Кто это?