Книга Наваждение, страница 21 – Джонатан Келлерман

— Я сейчас вернусь, — сказал Роял, похлопал жену по коленке и вышел.

— Мужчины и их проблемы, — заметила Моника Хеджес. — Он так и будет бегать взад-вперед. Мы женаты два года, но Роял почти не знает Катрину.

— Есть ли какая-нибудь подруга или родственники, к которым Катрина могла отправиться в гости?

— Вы имеете в виду семью ее отца? Ни за что. Норм Шлонски в жизни дочери не участвовал, так же как и его клан.

Небрежный взмах рукой. Она даже не выказала никакого любопытства по поводу того, что человек в звании Майло сам приехал в дом пропавшего человека. Видимо, с таким уровнем доходов привыкла к обслуживанию.

— Кроме того, — добавила она, — Катрина не ездит в гости. Она просто неожиданно собирается и исчезает.

— Куда она обычно ездит, мэм?

Еще один небрежный взмах.

— Куда придется. В Мексику, Европу. Один раз даже добралась до Таити. Вот что я имела в виду, когда говорила о глупости. Она находит дешевый рейс по Интернету, ничего не планируя заранее, и просто улетает в полной беззаботности.

— Одна?

Молчание.

— Миссис Хеджес?

— Полагаю, есть какие-то мужчины, — поморщилась Моника. — Если она не отправляется с ними в путь, то наверняка находит кого-то по дороге. И обязательно мне об этом рассказывает, когда возвращается.

— Что рассказывает?

— Как она себя вела. Она знает, что я бы не одобрила подобного поведения, и делает это нарочно, чтобы меня позлить. Исключениями являются те случаи, когда ей не хватает денег на расходы и она в отчаянии звонит мне. Когда такое происходит, она разговаривает как ведущий с телевизионного канала путешествий. Как все красиво, какие музеи, до чего замечательны старые церкви.

Она жадно затянулась.

— Я люблю свою дочь, лейтенант, но она может достать кого угодно.

— Вы давно ее видели в последний раз?

Колебание.

— Месяц… примерно. Плюс-минус. Мы не ссорились, ничего такого, но Катрина убедила себя, что должна быть независимой. Иными словами, никаких контактов с матерью, пока финансы не запоют романсы. Я бы даже не знала, что она исчезла, если бы не позвонила ее подруга и не спросила, нет ли Катрины у меня.

— Какая подруга?

— Девушка по имени Бет Холлоуэй. Никогда с ней не встречалась. Она была в клубе вместе с Катриной, но потом они разделились и Бет больше ничего о ней не слышала.

Майло прочитал адрес на водительском удостоверении Катрины.

— Это действительный адрес, мэм?

— Да. Сущая дыра.

— Катрина живет одна?

— Да.

— У нее сейчас есть какой-нибудь мужчина?

— Я не в курсе. Моя дочь не любит, когда лезут в ее личные дела.

— Она давно живет по этому адресу?

— Пятнадцать месяцев. — Моника погасила сигарету и проследила за исчезающим дымком.

— Насчет чтобы не лезли…

— О своей личной жизни она мне ничего не рассказывала.

— Не обижайтесь, мэм, но вам не кажется, что она что-то скрывала?

— Возможно, лейтенант. Но можете не сомневаться: если бы она встречалась с кем-нибудь стоящим, то обязательно бы продемонстрировала его, чтобы показать мне, что я ошибалась.

— В чем ошибались?

— Она очень красивая девушка. Я постоянно твержу ей, что она должна поднять свой статус, вращаться в других кругах. Мы с Роялом — члены загородного клуба «Ривьера», там постоянно какие-то сборища. Когда же я звоню Катрине, чтобы сообщить о том или ином событии, она смеется и затем начинает злиться.

— Она предпочитает идти своим собственным путем.

Моника перевела взгляд на входную дверь.

— Знаю только, что, когда у нее кончатся деньги, она в любой момент может появиться на пороге как ни в чем не бывало.

— У вас нет ее последней фотографии, которую мы могли бы оставить у себя?

Моника взяла новую сигарету, перешла через гостиную и завернула за угол. До нас донеслись приглушенные голоса. Видимо, не все в этом доме мирно.

Она вернулась одна, неся в одной руке незажженную сигарету, а в другой — глянцевый снимок три на пять.

— Снято примерно четыре года назад, но за это время Катрина мало изменилась. — Она дотронулась да собственной щеки. — Хорошие гены. Фото сделано на свадьбе кузины, где Катрина была подружкой невесты. Очень жаловалась на платье.

Хорошенькая девушка с личиком в форме сердечка, в атласном платье с широкими плечами цвета мертвой плоти. Широкие рукава слишком коротки и плохо сидят. Высокий квадратный лиф выполнил свое обещание никому не льстить. Светлые волосы подняты наверх и свисают локонами, напоминающими бронзовые сосиски. Губы растянуты в нечто, похожее на улыбку, но на всем остальном лице ясно читается презрение.

— Выходит, — протянул Майло, — вы практически уверены, что ваша дочь отправилась в одну из своих поездок, и заявили о том, что она исчезла, просто на всякий случай?

— Уверена, что без паспорта далеко она не уехала.

— Вы побывали в ее квартире?

— Заболтала хозяина и зашла. Немного прибралась, и, видит Бог, дыра в этом нуждалась. Ее паспорт лежал прямо в ящике комода, лейтенант, а если она и взяла какую-то одежду, то очень немного. Впрочем, Катрина способна выпорхнуть из дома только с сумочкой и кредитной карточкой…

— Гарантом ее кредитной карточки выступаете вы?

— Уже нет. Хватит. Катрина перешла все границы. У нее теперь «Виза!» с максимумом месячного кредита в тысячу долларов, и обязательство самой платить по своим счетам. Должна сказать, в основном она так и делает. — Моника скрестила пальцы.

— Без паспорта, без одежды, — хмыкнул Майло. — Что это за отпуск?

— Во многих местах, куда она любит ездить, — пояснила Моника Хеджес, — девушке не требуется ничего, кроме бикини и бокала для вина. Возможно также, что она воспользовалась полагающейся ей как продавщице скидкой на одежду.

— Она работает в модном магазине?

— Да, продает одежду в бутике «Ла Фам» на Брентвуд. Если хотите знать мое мнение, вульгарно и чересчур дорого. Я говорила ей, что, возможно, смогу найти ей через Рояла работу в «Харари» или где-нибудь на Родео. Он занимался производством одежды и владел большой компанией, которая поддерживала связь с кутюрье мирового масштаба.

Моника повертела свою незажженную сигарету и потянулась к зажигалке из оникса, но Майло ее опередил.

— Работа Катрины, — продолжала она между затяжками, — совершенно бесперспективна. Как и все ее остальные занятия. Я полагаю, в глубине души она считает, что и не заслуживает ничего лучшего, так как не получила должного образования. Она бросила среднюю школу, хотя потом все же получила диплом о среднем образовании и проучилась семестр в Санта-Монике. Собиралась учиться там два года, чтобы потом перевестись в Калифорнийский университет, но вместо этого опять все бросила и устроилась на работу в обувной магазин Фреда Сегала. Оттуда ее уволили за неумение обращаться с покупателями. Я уговаривала ее взять быка за рога и вернуться в Санта-Монику. Ей надо было всего-то проучиться полтора года. Ни в какую.