Книга Мыс Иерихон, страница 38 – Мэг Гардинер

Раздался стук. Мадам Корнелия открыла дверь.

— Дайте-ка я посмотрю, как вы выглядите.

Я спохватилась слишком поздно. Ее взгляд задержался на моих спортивных трусиках. Я смутилась.

Выражение лица мадам Корнелии не изменилось. Оно оставалось таким же любезным. Она энергично вошла, взяла платье и расстегнула молнию.

— Дышите полной грудью.

Потом она резким движением накинула его мне на голову. Платье шуршало, мадам что-то говорила, а я беспокойно дергалась. Когда же моя голова снова показалась, мадам посоветовала лучше натянуть платье и резким движением застегнула молнию на спине. Я пискнула.

Мадам отошла на шаг, осмотрела меня и прижала свои маленькие кулачки к моим бедрам.

— Годится.

Потом она указательным пальцем приказала мне повернуться. Поворачиваясь, я увидела себя в зеркале.

— Вот это да!

Мадам встряхнула подшитый край платья и растянула швы. При этом костяшки ее пальцев стучали по моим ребрам. У меня закружилась голова.

— По-моему, все в порядке.

— «Все в порядке» — не то слово.

Мои ноги и узкая грудь оказались в твердом корсаже и зеленой пене подогнутого края платья. Я почувствовала, что помолодела на несколько лет.

— Это само совершенство, — сказала я.

— Идите на свет, мы сейчас выпустим этот шов.

Я надела свои выходные туфли. При движении на мне все шуршало, отчего я совсем забыла о благодарности. В магазине она приколола корсаж, а я тем временем любовалась собой в зеркале. Каждое мое движение казалось элегантным, а жест отточенным. Я чувствовала себя Грейс Келли. До тех пор, пока мадам Корнелия не вручила мне счет.

Глаза у меня погрустнели.

— Средств на вашей кредитной карточке достаточно?

— Да.

Это если я продам одну почку.

Это было невозможно. До свадьбы оставался всего один день, а я обещала Джесси. А он сам, его кузен, требовательная невеста и капризная мать — все они рассчитывали на меня. Я же почти потеряла работу и должна была копить деньги на апелляцию по уголовному делу.

— Мне нужно позвонить в агентство кредитной информации. Нельзя ли повременить с покупкой платья?

Мадам бросила на меня колючий взгляд:

— Очень даже можно.

Я пошла в примерочную, чтобы переодеться, но ничего из этого не вышло. Я беспомощно изгибалась, пытаясь достать молнию на спине, и вернулась обратно. В окне я увидела, как мимо автостоянки медленно проезжает красный фургон Мерлина и Мерфи Мингов.

Я спряталась за вешалку для одежды. Фургон с грохотом уехал прочь, выпустив голубой дым.

Мадам Корнелия была явно удивлена.

— По непонятной мне причине вам кажется, что кому-то не захочется видеть вас в моем платье.

Я поспешно подошла к прилавку.

— Расстегните мне молнию.

Прищелкнув языком, мадам легко потянула молнию. Максимум на три дюйма. Я поспешила обратно в примерочную, которая находилась за выступом в стене, и остановилась. Запасной выход был открыт. Может быть, это ветер открыл дверь?

На улице продолжал курсировать красный фургон. Я вскрикнула и бросилась в примерочную, пытаясь скрыться из виду.

Внутри меня ожидал Мерфи Минг.

* * *

Он схватил меня и зажал рот рукой.

— Роуэн, — прохрипел он вполголоса.

От него несло топленым салом. Свисающие усы придавали ему ленивый вид, но в глазах от возбуждения сверкала ярость. Я искала позади себя дверную ручку.

— Ты в этом платье выглядишь омерзительно.

Дверная ручка нашлась. Как только я ее повернула, Мерфи поднял меня, развернул на сто восемьдесят градусов, словно в вальсе, и прислонил к зеркалу. Он прижался ко мне всем телом, напоминающим огромный кусок говядины, и щекотал губами по моей шее.

— Деньги.

Я почувствовала на своей коже его влажное дыхание. По шее ползали его усы — мягкие и короткие, подобные какому-то насекомому.

— Тебе скоро будет больно! — прошипел Мерфи.

Он склонился надо мной, и пуговицы на его воротнике царапали мне ключицу. Я не могла двигаться. Его бедра были теплыми. И, вот черт, я почувствовала, как его промежность касается моего бедра. Его большой пенис пробуждался.

— Но я не обязан делать это. Страдать от боли — это как ты захочешь. Поняла?

Я кивнула.

— Я дам тебе выбор. Люди всегда имеют выбор. Ты имеешь право свободно выбирать и действовать так, как тебе велит твоя воля.

В дверь постучали. Я закрутилась и застонала.

Из-за двери зашипел Мерлин:

— Мерфи, кончай. Нечего возиться с ней.

Лицо Мерфи было в двух дюймах от моего. Череп у него блестел так, словно был покрыт лаком.

Мерлин снова постучал.

— Старуха увидит нас. Пойдем отсюда.

Мерфи дышал у моего горла.

— Вот что. Ты идешь с нами и расплачиваешься уже сегодня. Или можешь закричать. Придет старая леди и получит портняжными ножницами в глаз. И получит обязательно, не сомневайся. Тогда нам придется приходить еще раз, чтобы разобраться с тобой. И тогда все будет намного хуже, поверь мне.

Я ни секунды не сомневалась и понимала, что никакого выбора у меня нет. Но я также знала, что они требуют деньги, которых у меня не было, и если бы я смогла убедить их в том, что их ввели в заблуждение, если бы я могла прояснить для них ситуацию, то смогла бы избавиться от всего этого.

— Я убираю руку с твоего рта. Решай, что ты будешь делать.

Он убрал руку.

— Я пойду с вами.

Красный фургон стоял у мусорного бака на проезде. Они втолкнули меня через заднюю дверь, где я должна была сидеть между клавиатурой, барабанами и звуковоспроизводящим оборудованием, а также сеткой для вещей, с которой свешивалось нечто похожее на мини-бар «Би Джиз» образца 1978 года.

— Куда вы меня собираетесь везти?

— На встречу с боссом.

Они вытащили меня из фургона в гавани. Стоял светлый зимний день. Несмотря на прохладный ветер, на пляже были туристы. Маленькие дети с ведерками и лопатками стремительно бежали к воде по мягкому песку. Над головой пронзительно кричали чайки.

Мерфи держал меня за плечи.

— Помалкивай и просто иди.

— А если люди хватятся меня, когда невеста бросит свой букетик?

— Заткнись.

Они провели меня к пристани для яхт. Океан был темно-синего цвета и поблескивал золотом. Парусные суденышки стояли у своих причалов, их натянутые фалы колотились по мачтам, издавая металлические звуки. Мерлин озирался по сторонам и поглядывал на небо, словно боялся, что чайки примут его за грызуна и унесут прочь.