Книга Нежная обманщица, страница 71 – Хизер Гротхаус

— Спасибо.

— Рад, что тебе понравилось. — Жан присел перед сыном на корточки. — Скажи мне, малыш, сколько времени…

Дидье ладошкой закрыл ему рот.

— Прямо сейчас? — прошептал Жан.

Дидье кивнул и поцеловал старого француза в щеку. Жан прижал сына к себе.

— Я люблю тебя, маленький. Всегда любил и всегда буду любить. Поцелуй за меня свою маму, ладно?

— Поцелую. — Дидье улыбнулся ему в последний раз, потом обернулся к Николасу и Женевьеве. — Прощайте, миледи, — учтиво проговорил он. — Вы очень добры.

— Прощай, Дидье. Ты очень умный мальчик. — Вдовствующая баронесса улыбнулась самой жизнерадостной улыбкой, какую смогла изобразить в своем плачевном состоянии.

Дидье вздохнул и посмотрел на Ника:

— Благодарю вас, милорд, что позволили мне прокатиться на Великолепном.

Симона увидела, как задергалась исцарапанная веревкой шея Ника. Он откашлялся.

— Мне жаль, что я не сразу в тебя поверил, Дидье.

— Да ладно, барон. — На лице Дидье появилась лукавая улыбка и осветила его, как утренний луч. — Я тоже в тебя сначала не верил.

Ник фыркнул и протянул мальчику руку. Дидье расправил плечи и с достоинством вложил свою ладошку в руку барона. Ник притянул его к себе и поцеловал в макушку.

— Я твой должник.

Дидье отстранился:

— Прощайте, барон.

И Дидье повернулся к Симоне. Сердце ее было до краев заполнено любовью к этому малышу, такому милому, чистому! Грусть и радость смешались в ее душе. Симона снова опустилась перед ним на колени, вздохнула и сказала:

— Видишь, нам досталось настоящее приключение.

Дидье кивнул:

— Да уж, приключение.

Симона засмеялась и взяла в ладони его маленькие ручки.

— Дидье, я хотела бы быть для тебя лучшей сестрой, чем…

Но он с притворным гневом замотал головой, не давая ей закончить:

— Симона, ты мой лучший друг. И всегда была лучшим другом. — Он обхватил ее шею, и Симона обняла его, словно в последний раз.

Это и был последний раз.

— Ты ни в чем не виновата. Я люблю тебя, — прошептал брат.

— И я люблю тебя, — ответила Симона и разомкнула объятия. Она погладила его по кудрявой голове, провела по шее, по рукам, стараясь запомнить сври ощущения. — Куда ты теперь?

Дидье пожал плечами, улыбнулся и махнул рукой в сторону моря, туда, где солнце опускалось за горизонт, окрашивая спокойные воды багровыми и оранжевыми тонами.

— Туда, — просто сказал он.

В его глазах Симона прочла знакомое нетерпение — брату хотелось скорее отправиться в путь. Внезапно ее охватил страх:

— А ты не потеряешься?

— Нет, сестрица, — заверил Дидье и протянул ей кулак. Между пальцами было зажато белое перышко. — У меня же есть это.

Симона кивнула и попыталась улыбнуться. Ей казалось, что ее сердце тоже зажали в кулак, в кулак восьмилетнего мальчика.

Дидье оглянулся на широкий пролом в стене, затем снова взглянул на сестру и застенчиво прошептал:

— Сестрица, можно, я теперь пойду?

Симона проглотила комок в горле, из ее глаз скатились две слезы.

— Как хочешь, любовь моя.

— Прощай, сестрица.

Симона не нашла в себе сил ответить и просто улыбнулась.

Дидье развернулся на каблуках. Симона поднялась, чтобы лучше его видеть. С радостным смешком он побежал по залу, быстрее, еще быстрее. В воздухе зазвенел его веселый смех. Дидье нырнул в пролом в задней стене, прыгнул с обрыва и распахнул руки. В зажатом кулаке виднелось маленькое белое перышко. Симона услышала, как он зовет:

— Мама!

Через мгновение он исчез. Симона поняла, что он наконец обрел свободу.

— Симона! Симона!

Она услышала шум торопливых шагов, чутким ухом уловила особенности произношения и поняла, что ее зовет соотечественник. Но ей так не хотелось отрывать взгляд от величественного заката, который уносил с собой этот ужасный и волшебный день.

Вдруг чьи-то руки обняли ее за талию. Чужие руки, не мужа.

— Симона, mon Dieu! — ахнул Шарль и отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. — Я видел, что корабль разбился о камни, и думал… боялся… — Он замолчал и прижал ее к себе. Было видно, что Шарль говорит искренне, он Действительно боялся за нее.

— Оставь в покое мою жену, Бовиль, — холодно произнес Ник.

Шарль обернулся, не снимая руки с талии Симоны.

— Симона возвращается во Францию со мной и своим отцом. Я люблю ее и хочу на ней жениться. — Шарль опустил на Симону глаза, в которых еще отражались отблески пережитого страха. — Это правда, Симона, я люблю тебя.

— Симона замужем, — бесстрастно сообщил Николас, помогая Женевьеве подняться на ноги. Увидев, что мать твердо стоит на ногах, он направился к самоуверенному французу. — Но если она желает вернуться с вами, то может поступать как хочет.

Глаза Шарля злобно сверкнули, черты его узкого лица заострились еще сильнее. Он бросил взгляд за плечо Ника, где увидел Жана Рено. Казалось, он просит помощи у старшего товарища.

— Жан!

Подошел отец Симоны. Сейчас он выглядел немощным стариком. Взяв в руки обе ее ладони, он слегка притянул дочь к себе, тем самым отдаляя от Шарля.

— Дай нам минуту, Шарль. — И он посмотрел на Симону: — Девочка моя.

Симона сияла, как солнце. Ее волосы спутались и липкими прядями спускались на плечи. На лице осталисьследы крови и пятна грязи. Платье стало черным и местами порвалось, но Нику казалось, что она никогда не выглядела прекраснее.

— Оказывается, ты мой отец, — с удивлением сказала она и обняла Жана.

И в этот момент Николас испытал первый укол страха. Симона получила такого отца, о котором всегда мечтала. Жан любит ее. Он любил Порцию и Дидье. И даже Шарль, который вообще ничего не сделал, с первого своего шага по английской земле стал кричать о своей любви к ней.

Симона чуть-чуть отстранилась, коснулась рукой лица Жана, затем повернулась к матери Николаса.

— Леди Женевьева? — с вопросительной интонацией обратилась она к свекрови, как будто сомневаясь, как та к ней отнесется.

— О, Симона! — воскликнула вдовствующая баронесса, и женщины бросились в объятия друг другу. — Ты смелая, смелая девочка, — причитала Женевьева. — Я обязана тебе своей жизнью и жизнью сына.

— Нет! — заявила Симона. — Это вы спасли нас всех. — Она бросила взгляд на кисть Женевьевы, перевязанную грязной полоской ткани, оторванной от нижней юбки. — Очень больно?