Книга Кубинский зал, страница 116 – Колин Харрисон

— О, боже… — пробормотала Элисон и, опустив руку, оперлась ею о крыло грузовика. — Это он тебе рассказал?

— Не совсем. О многом я догадался сам, Джей только подтвердил мою догадку и уточнил некоторые детали.

Элисон невидящим взглядом уставилась на лобовое стекло машины.

— Давай отведем Поппи внутрь и покончим с этим, — сказал я.

Возразить мне Элисон уже не хватило сил.

— Ну, Поппи, давай, — сказал я старику.

— Ты сможешь отогнать грузовик в сторону? — спросила Элисон у Ха, указывая на грузовик.

Китаец кивнул:

— Я поставить его дальше по улице.

Поппи позволил мне поднять его. Бутылка вырвалась из его пальцев и упала на пол кабины, остатки виски вылились на коврик, но Поппи ничего не заметил. Мне хотелось отвести его в ресторан до приезда Марсено, напоить кофе и заставить немного протрезвиться, чтобы чилиец ему поверил. Но когда Поппи, буквально вывалившись из кабины, тяжело повис на мне, я понял, что он пьянее, чем мне казалось. Впрочем, до дверей мы с грехом пополам дошли.

Элисон открыла и придержала нам входную дверь, и мы ввалились в вестибюль, распространяя запах перегара и пролитого виски. Там Поппи, словно выдохшийся бегун, облокотился обеими руками о конторку метрдотеля, а я воспользовался этим, чтобы повесить куртку в гардероб.

— Дайте-ка мне что-нибудь, чтобы… Постойте!.. — Поппи показал на дверь в Кубинский зал. — Туда… Я не хочу, чтобы мне… мешали.

Я вопросительно посмотрел на Элисон.

— Ну что ж, — сказала она. — По понедельникам мы открываемся только вечером.

— Но ведь рабочие приходят убираться…

— О, они появляются не раньше четырех часов, а для публики двери открываются в шесть. Сейчас в ресторане только я и Ха. — Элисон вздохнула. — Не этим я надеялась заниматься в мое единственное свободное утро! — Она посмотрела на часы. — Вчера я ушла домой только в час ночи!

Элисон достала ключ и отперла дверь Кубинского зала.

— Как вам кажется, вы в состоянии спуститься по лестнице? — спросила она.

— Ко-конечно… — пробормотал Поппи, с трудом шевеля губами.

Но он едва держался на ногах, и пока мы спускались по крутым мраморным ступенькам, мне пришлось буквально нести его. В длинном зале было пусто и темно и чуть-чуть пахло холодным сигарным дымом. Я нащупал на стене выключатель. Огромная обнаженная красотка все так же реяла в полутьме над баром; ее темные глаза уставились на меня вопросительно и чуть насмешливо.

Поппи рухнул на стул в одной из кабинок.

— Дайте мне что-нибудь, чтобы писать.

— Мне кажется, тебе нужно выпить крепкого кофе и, может быть, чего-нибудь поесть.

Поппи поднял голову:

— Нет. Дайте карандаш или ручку. — Он вытащил из вазочки салфетку с напечатанными на ней словами «Кубинский зал» и расстелил на столе. Я включил светильник на стене и, наклонившись так близко, что мне стали видны лопнувшие капилляры у него на носу, протянул ему свою ручку. Почти сразу начал писать, но ручка слушалась его еще хуже, чем в нашу первую встречу. Он и сам это понял. Посмотрев на свою правую руку, Поппи попытался сжать ее в кулак — и не смог.

— Кажись, я ее сломал…

— Когда? Как?!

Он повернулся ко мне, но глаза его были полузакрыты.

— Вчера… Когда они меня нашли, я пытался отбиться, но… не смог. — Он вздохнул. — Они знали, где меня искать!..

— Кто?

— Да эти ублюдки… — Он посмотрел на ручку и отшвырнул в сторону. — Мои руки! — воскликнул он жалобно. — Не могу писать. Дайте мне что-нибудь другое, скорее!..

Элисон тоже спустилась в Кубинский зал и включила свет над баром. Казалось, она вполне овладела собой. Разглядывая в зеркало ее спину, чуть развернутые плечи и шею, я не мог не вспомнить, как она лежала в своей постели, свернувшись калачиком на мокрых простынях.

— У меня есть ручки, карандаши, маркеры… — начала она.

— Да нет же!.. — выкрикнул Поппи. Глаза его почти совсем закрылись, голова начала клониться набок, и я подумал, что у него вполне может быть сотрясение мозга. Впрочем, сказать наверняка было трудно — слишком много виски он выпил.

Элисон, похоже, подумала о том же.

— Он скверно выглядит, Билл, — вполголоса сказала она. — Вроде и спит, и не спит… Может, вызвать ему «скорую»?

Не открывая глаз, Поппи оскалил скверные, желтые зубы.

— Никуда не звони, слышишь?!

— Ага, знаю! — Элисон порылась в сумочке и достала оттуда блестящий тюбик губной помады. Сняв крышечку, она повернула донышко и выдвинула понаду примерно на полдюйма.

— Подожди, — сказал я Поппи. — Я хочу, чтобы твой рассказ выслушал еще один человек, он сейчас подъедет.

— Нет времени. — Поппи взял помаду и склонился над салфеткой, словно донельзя усталый, но послушный ребенок, пытающийся решить задачу, которой не понимает. — Я оставлю ему записку, а сам поеду. У меня есть немного денег и кофе. Мне нужно смыться отсюда.

— Куда ты собрался?

— Еще не знаю. Может быть, в Калифорнию… Или во Флориду.

— Ты поедешь на своем грузовике?

— На чем же еще?! Трансмиссию я починил, так что он еще побегает… До Флориды, во всяком случае, его хватит. — Он протяжно, со всхлипом вздохнул. — Я не был во Флориде чертову уйму лет. Ладно, не мешай мне… — Поппи начертил на салфетке вертикальную линию в дюйм длиной, потом еще три, так что получилось некое подобие прямоугольника.

— А все-таки им ничего не сказал. — Продолжая рисовать, он хвастливо покашлял. — Я старик, но им было ни капельки меня не жаль… Это не люди, а просто шваль, подонки.

— Кто?

В верхнем левом углу салфетки Поппи начертил три косых креста. Прямоугольник находился вниз по диагонали от последнего из них.

— Те парни, которые меня отметелили. — Он с обезьяньим любопытством рассмотрел рисунок, потом сложил салфетку пополам.

— Ах да!.. — вдруг спохватился Поппи и снова разложил салфетку на столе. — Чуть не забыл. — И он просительно посмотрел на Элисон.

— Что? — спросила она.

— Вот здесь… — Он ткнул пальцем в прямоугольник. — Я хочу, чтобы вы написали кое-что для Джея. Чтобы он знал…

— Конечно. Здесь написать?…

— Пишите где хотите. — Он протянул ей помаду. — Первая буква «кэ».

— Пишу… «Ка»…

Поппи затряс головой, словно ему в ухо попала вода.

— Не «ка», а «кэ». Просто «кэ», и все.

— Да-да, я поняла. Дальше?

— Потом «р-р-ры».

— Написала. Поппи открыл глаза.