Онлайн книга «Манхэттенский ноктюрн»
|
Мужчина и женщина одни в комнате, залитой сумеречным светом. Откуда-то сверху доносятся звуки зажигательной латиноамериканской музыки. Барабаны, гитары, кастаньеты и громкие выкрики. «Что это?» – спрашивает он. «Афроперуанцы, – отвечает она, – здорово весело, они заводят это все время». Он шепчет ей на ухо всякие нежности о том, какие у нее красивые зубы, изумительный рот, точеная шея, а она, словно побуждаемая уязвленным самолюбием, спрашивает его, а что в ней самое прекрасное? И он отвечает ей, что нет ничего совершеннее симметричной плавности, изящных изгибов тела, идеально сходящихся в ямочке у основания ее шеи, повторяющих изгибы, расходящиеся к плечам, и она улыбается, как бы про себя, одними уголками губ, а потом он прижался к ней сбоку, чтобы по достоинству оценить ее грудь, не знавшую ни детских губ, иссосавших ее до безобразия, ни десяти лишних лет, оттянувших ее вниз, чего, к сожалению, нельзя было сказать о груди его жены. Маленькие соски выглядят такими целомудренными. Что за тайна сокрыта в прикосновении к женщине, которая не является его женой, – думает он. Он занимался любовью со своей женой не далее как прошлой ночью и помнит, какое испытал наслаждение, но сейчас все это кажется ему ненастоящим и далеким. Он провел руками по животу женщины и по ее бедрам, по грудям и под ними, взвешивая их в руках, словно на чашечках весов, поражаясь их тяжести и ощущая при этом легкую узловатую волнистость желез, перекатывающихся под гладкой кожей и жиром. Посмотрев в окно, он заметил, что небо на западе окрасилось в черновато-синие тона с оранжево-розовой оторочкой. Он перевел взгляд на женщину. Она лежала с закрытыми глазами и дышала глубоко и спокойно. Их любовную связь питало исключительно чувственное влечение, что и объясняло, почему он отдавал ей предпочтение. – Если ты вознамерился меня убить, – прошептала женщина, – ты мог бы уже начать. Позднее, в темноте спальни Кэролайн первой нарушила молчание: – Ты не скажешь мне, почему занимаешься со мной любовью? Ее голос звучал со странной живостью и совсем не сонно. – Нет. – Твоя жена привлекательна, так ведь? Я хмыкнул: – Держу пари, ты и сама знаешь ответ. – Может, и знаю. Я повернулся так, чтобы видеть ее лицо: – Ты ходила… – Да. – К ней на прием? – Да. – Зачем? – Из любопытства. – Она поняла, что ты притворяешься. – Я так и думала. – Черт тебя дернул выкинуть такой финт! Кэролайн подалась назад: – Прости, у меня и в мыслях ничего такого не было. – Она умна и талантлива, пойми это, Кэролайн, она очень-очень умна. – Умнее меня? – Да. Ей явно не понравился мой ответ: – Почему ты так думаешь? – Нет человека умнее и способнее моей жены, уж ты мне поверь. – Даже умнее тебя? – Вдвое, втрое. Кэролайн молчала. Я почему-то сразу почувствовал нашу разницу в возрасте. – Моя жена – необыкновенный человек, Кэролайн, – сказал я, – и, право же, я не хочу причинять ей боль. – Мне не следовало этого делать. – Конечно! – Знаешь, меня толкало какое-то любопытство, как-никак я собираюсь когда-нибудь тоже стать замужней женщиной. – Но ты уже была замужней женщиной. – Как-то не по-настоящему. Я не чувствовала себя замужем. Наш брак напоминал некое странное соглашение. Мне кажется, Саймон никогда меня не понимал. – Неужели никогда? – Да нет, он знал меня, и довольно хорошо, в некоторых отношениях, но в остальном не имел никакого понятия. Он хотел узнать лучше и все время пытался вывернуть меня наизнанку. – Но это же не тот случай, когда время тратится просто так, ни на что. – Я, по сути, никогда не была ему настоящей женой. – А кем же ты была? – Чем-то… я была… ну, что ли, образцом. – Образом чего? – В том-то и вопрос. – Полагаю, ты действительно превосходный образец. – Ты же понимаешь, что я имею в виду, – сказала она. – Так ты правда образец чего-то? – Возможно… вероятно. Но никак не замужней женщины. Поэтому я и расспрашиваю о твоей жене. – Я не намерен читать тебе нравоучения, но только больше с ней не встречайся. – Ладно. Я промолчал. – Я же сказала, ладно. – Хорошо. – А можно я задам тебе один вопрос? – Конечно. – Она хороша в постели? – Изумительна. – Ты любишь ее, а она любит тебя? – Да, очень. – Тогда в чем же разница? – Если у тебя нет детей, я думаю, это трудно понять. – Попробуй объяснить. Ее вопрос казался мне наивным, но я попытался ответить на него. – После рождения детей в секс проникает смерть. Ты начинаешь понимать ясно, как никогда прежде, что рано или поздно умрешь. Я этого не понимал, пока у меня не было детей. Теперь я все время боюсь, что они заболеют или умрут, и я знаю, что моя жена тоже боится. Я думаю: что случится, если я умру? Что случится, если она умрет? И кто умрет первым? Кто останется один? Что случится, если умрет один из наших детей? И вот все это как бы проникает в секс. Я имею в виду, что наблюдал за рождением обоих детей. Кэролайн снова придвинулась ко мне: – Ну и как это происходит? – Голова похожа на маленький мокрый теннисный мяч. Когда Лайза рожала Салли, роды были аномальные. – Что это значит? – Ребенок отталкивался от позвоночника, задевая спинномозговой нерв. Лайза обезумела от боли. Я попросил врача сделать ей «эпидурал». – Это обезболивающий укол? – Они втыкают длинную иглу в спинной мозг. Им приходится выбирать момент между схватками. – А ты видел пуповину и все остальное? – Я ее перерезал. – На что это похоже? – Это что-то вроде толстой синеватой веревки. – А послед очень противный? – Да ничего там противного нет. – Плаценту вытаскивают? – Ее укладывают в трубку из нержавеющей стали, и на нее можно взглянуть. Выглядит как кусок печенки размером с телефонный справочник. |