Онлайн книга «Манхэттенский ноктюрн»
|
– С обоими детьми все было в порядке, ну и все такое? – У Салли была желтуха, это не так уж страшно, хотя ее и пришлось потом класть в больницу, а Томми появился на свет посиневшим. – Почему? – Пуповина обвилась вокруг его шеи, – при воспоминании у меня от жалости перехватило дыхание, – но тогда все обошлось, а через девять дней он подхватил пневмонию. Нам тогда было не до смеха. Кислородная палатка и тому подобные вещи. – А сейчас он в порядке? – Более чем. Она помолчала с минуту: – И все это входит в ваши занятия любовью? – Да вроде того. – Когда ты с ней, ты думаешь о других женщинах? – Да. – О ком? – О воображаемых соблазнительницах. – А ты занимался с ней любовью после того раза, когда мы были вместе? – Да. – Один раз? – Да. – Когда? – Прошлой ночью. – Это значит, около восемнадцати часов назад. – Да. – Ты принял душ? – Да. – Хорошо. А ты думал обо мне, когда был с ней? – Конечно. – Но не просто потому, что чувствовал себя виноватым перед ней из-за меня? – Нет. – Выходит, ты, трахая ее, представлял, что трахаешь меня? – Да. – Я посмотрел на нее. – Я умею вроде как переключаться туда-сюда сразу, без перерыва. – Издеваешься? – Ничего подобного. – А ты думал о ней прямо сейчас, когда мы занимались любовью? – Да. – Но не из-за чувства вины? – Нет. Она повысила голос: – Ты думал о ней вот только что, несколько минут назад? – Да. – Как о других воображаемых соблазнительницах? – Да… – А о мужчинах ты думаешь? – Иногда. Она задумалась: – А ты с ними занимаешься любовью? – Нет. – А кто они? – Это мужчины, которые не являются в точности мною, но я – это уж точно они; и я наблюдаю, как они занимаются сексом с моими воображаемыми соблазнительницами. Мой ответ ее явно не удовлетворил: – Ну а чем еще мы отличаемся друг от друга? – Тебе не надо вникать во все это, – сказал я. – Нет, это тебе не надо вникать в это. Я пожал плечами. – А есть какое-нибудь физическое различие? – спросила она. – Ну, внутренне ощущается какая-то разница? – Да. – Какая? – У нее двое детей, а у тебя, насколько мне известно, ни одного. – Неужели это имеет такое значение? Вопрос повис в темноте комнаты, а где-то над нами едва слышно звучала быстрая музыка. За окнами повалил снег. – В том-то и дело. – И что же, ты смотришь на свою жену, когда вы занимаетесь сексом, и думаешь: «Я собираюсь жить с ней до самой смерти»? – Да. – И что ты думаешь об этом? – Что это одновременно и утешение и ужас. – Почему? – Потому что утешительно думать, что мы будем вместе, и при этом я прихожу в ужас от мысли о том, сколько времени отпущено нам, всем нам. Меня это ужасает. Так вот, вернемся к твоему первому вопросу: разница между тобой и моей женой, помимо всех очевидных различий, состоит в том, что с тобой я не чувствую ответственности за наше будущее. Я ничем не обязан тебе, а ты мне. Все происходит здесь и сейчас. На подоконнике лежит только что выпавший снег. Сейчас он просто восхитителен, а потом растает. Ты уйдешь и будешь делать бог знает что, выйдешь замуж за Чарли, я вернусь к Лайзе, и, я полагаю, мы оба это знаем. Ты есть сейчас. И не будешь стареть у меня на глазах в ближайшие сорок лет. Ты будешь здесь, и это будет то, что надо. Я смогу быть с тобой и при этом не интересоваться, любишь ли ты меня. – А ты любишь меня? – С той самой минуты, когда увидел тебя. Она довольно улыбнулась: – Может, это было просто грубое вожделение? – Да, скорее всего. – В самом деле? – Она слегка ткнула меня кулачком. – Ну, что ж, может быть, и я была просто не воображаемой соблазнительницей, поймавшей тебя в свою легкую сеть. – Для меня это не имеет значения. – Тебя это не волнует? – Нет. – Но, может быть, я строю тайные планы и плету интриги… – Мне все равно. Она взяла сигарету и спички со столика рядом с кроватью: – Почему? – Я достаточно умен, чтобы улизнуть. Она чиркнула спичкой: – Ты уверен? – Да. – А ты не допускаешь, что я очень, ну просто очень, умная и ты не выпутаешься из моих сетей? – Выпутаюсь. – Почему ты так в этом уверен? – Я умен. – Умнее меня? Перебрав в уме разные ответы, я сказал: – Пока мы еще этого не знаем, не так ли? Я повернулся, чтобы увидеть ее реакцию, но глаза ее были закрыты; густые длинные ресницы лежали на нежных щеках двумя пушистыми веерами. Я проклинал себя за то, что до такой степени поддался ее чарам. Ну что за жалкий тупица. Ведь у меня была Салли, которая, возможно, в эту самую минуту резала ножницами с закругленными концами кусок красной бумаги, был Томми, купавший своих замызганных мягких зверушек в луже яблочного сока, который он только что пролил на стол, и была Лайза, наполнявшая ванну теплой водой; а в это время я, отец, муж, защитник, валялся с другой женщиной на широченной кровати в другом конце города, с влажным и вялым членом на ноге. Да, я проклинал свое увлечение Кэролайн, но в то же время был безмерно счастлив. – Расскажи мне еще что-нибудь о различиях между нами, – сказала она. Я задумался: – В общем, есть еще одно неприятное отличие. – Да ну? – воскликнула она с интересом. – Мы с женой занимаемся сексом в конце дня. Уставшие. Она устает. Работает как лошадь, дети совершенно выматывают нас – обед, купание, пижамы, сказки и так далее, и мы без сил. Обычно она некоторое время читает, пока… – Что она читает? |