Книга Форсаж, страница 37 – Колин Харрисон

— И за ней не числится никаких ранее совершенных преступлений и правонарушений?

— Нет.

— И ни одного ареста?

— Ни единого.

— А как она вела себя в тюрьме?

— Примерно.

— Готов ли детектив Пек ответить на несколько вопросов?

Пек присягнул. Видно было, что этим утром он немало потрудился над своим галстуком и прической.

— Хорошо, объясните-ка мне вот что, — сказал судья басовито. — Почему в зале суда нет репортеров? История ведь хоть куда.

— Это потому, что меня не поставили в известность, — хриплым голосом запротестовала миссис Бертоли. — Иначе я бы всех на уши поставила.

Судья проигнорировал ее ответ.

— Продолжайте, инспектор.

— Все просто, ваша честь. Мы сделали ошибку в опознании. Другая женщина участвовала в перевозке краденого — та же комплекция, тот же цвет волос, немножко ниже ростом. Нам не удалось ее хорошенько рассмотреть. Нам не было известно ее имя. Когда мы арестовали мисс Уэллес, мы полагали, что она и есть та самая женщина. Мисс Уэллес признала, что была в любовной связи с Риком Бокка, в котором мы подозревали инициатора и руководителя всей операции, и это все, что ей можно инкриминировать.

— Просто подруга? — спросил судья.

— Да.

— Как много ей было известно?

— Возможно, что-то она и знала, ваша честь, но участие в действиях преступной группы не принимала. Там действовали профессионалы. Опытные, матерые. Такие, как Бокка, хорошо нам известный. Она же в то время была всего лишь молоденькой девушкой и, совершенно очевидно, не соучастницей.

Слышать такое просто оскорбительно, подумала Кристина, но промолчала.

— То есть она была вроде как попутчица, подруга, что-то вроде этого? — подвел итог судья.

— У Бокка таких было немало, — детектив подыскивал слово, — bimbos, пожалуй, так их можно назвать.

— Подобные формулировки могут звучать унизительно, ибо нелицеприятны, — заметил судья, — впрочем, даже если терминология, к которой вы прибегаете, и вульгарна, она помогает пролить свет на ситуацию. Полагаю, что я вас понял.

В Колумбийском университете я ни разу не получила ниже пятерки с минусом, зло подумала Кристина, но вдруг вспомнила, что Пек даже изгилялся по этому поводу во время допроса. Девушка, отличница, как же так случилось, что ты связалась с этим Бокка? А он не дурак, этот Пек, который смотрит на судью с лицом, исполненным раскаяния.

— Так в чем же вы ошиблись? — спросил судья.

— Проблема была в том, что истинным преступникам удалось скрыться — в тот раз нам их взять с поличным не удалось, — припомнил Пек. — В руках у нас осталась только лишь фура с крадеными кондиционерами. После ареста мисс Уэллес преступники разбежались и исчезли. Нам было известно, что Бокка виновен, но он переехал на Лонг-Айленд и не проявлял криминальной активности. Тихо себе работал на рыбачьей лодке. Но месяц назад в результате слежки мне удалось его обнаружить, и я осознал, что идентифицировал не ту женщину. — Пек перевел дыхание. — Не мог я себе врать. И я должен был себя спросить, уверен ли я. И вот я иду к мистеру Глассу, и, понятное дело, он не в восторге от всего этого.

Судья кивнул миссис Бертоли:

— Прошу вас, ваше слово.

Миссис Бертоли поднялась.

— На основании новой информации, поступившей в распоряжение окружного прокурора города Нью-Йорк, в соответствии со статьей четыреста сорок, десять уголовного законодательства штата Нью-Йорк, я прошу у суда отмены приговора Кристины Уэллес и аннулирования установленного приговором срока ее заключения.

Судья повернулся к Глассу.

— Возражения?

— Возражений нет, ваша честь.

Судья вздохнул.

— Мисс Уэллес, очевидно, штат Нью-Йорк, и в особенности окружной прокурор города Нью-Йорка, обязаны принести вам извинения. Равно как и должны вам четыре года вашей жизни. Извинение принести в наших силах, но отнятые годы компенсировать мы не в состоянии. Несомненно, правоохранительные органы стараются делать все возможное, чтобы подобное не происходило, но время от времени, в редчайших случаях, случаются серьезные нарушения законности. Это, должен я признать, и произошло с вами. Таким образом, я, — судья вытащил перо, — подписываю постановление об отмене вашего приговора и срока заключения. — Он поднял глаза. — О'кей… вы свободны, мисс Уэллес. — Он кивнул матронам, одна из них подошла к Кристине и разомкнула наручники. Потом вручила ей заклеенный конверт с удостоверением личности и деньгами.

Гласс собрал свои бумаги и вышел, едва взглянув на Кристину.

— Могу я говорить? — спросила Кристина, проверяя, целы ли ее деньги.

— Прошу покорно, — сказал судья, махнув рукой.

— Я свободна?

— Да. Прямо здесь и сейчас.

Она оглянулась по сторонам.

— И это все? Все на этом закончено?

— Да, — судья снял телефонную трубку.

Кристина повернулась к миссис Бертоли.

— Так я могу отсюда идти?

— Очевидно.

— Как часто подобное случается?

— Никогда.

— Но у них есть полномочия на это?

— Да, — сказала миссис Бертоли.

— Никто о подобных вещах не слыхивал.

— Прокуратура многие вещи не разглашает.

— А вы знали об их намерении?

— Не имела представления.

— Они выслали вам уведомление?

— Я сильно в этом сомневаюсь, — ответила миссис Бертоли. — Это очень скандальная история. Так что они постарались ее замять.

Кристина заметила стоявшего в глубине судебного зала Пека, он раскачивался на каблуках. Возможно, полицейский был одним из тех, кого ей следовало бы опасаться, подумала она.

— А если я вам скажу, что опасаюсь преследования?

Адвокатесса осмотрелась вокруг.

— С чьей стороны?

— Я не знаю. — Кристина склонилась ближе к ней. — Ну что ж, я…

Лучше ей промолчать.

— Просто я беспокоюсь, что меня могут преследовать.

Миссис Бертоли кивнула.

— Вы проводите меня до выхода? — спросила Кристина.

Женщина взглянула на часы.

— У меня скоро еще одно слушанье.

— Так вы меня не проводите?

Глаза миссис Бертоли были мертвыми, не выражающими ровно никакого интереса.

— Мисс Уэллес, вы вольны входить и выходить по своему желанию. Я не возьму с вас платы за сегодняшние услуги.

Детектив исчез. Но за ней мог следить кто-то другой за дверью зала суда. Она бы могла, конечно, подвязать волосы, или надеть солнечные очки, или переодеться в другой свитер, но что толку? К тому же при ней был ужасный и унизительный пластиковый пакет для мусора, который выдавал ее с головой. Она присела, сгорбившись, на сиденье в заднем ряду. Посижу здесь и все обдумаю, сказала она себе, не сдвинусь с места, пока не намечу план действий. Она была уверена, что за ней будут следить сразу же, как она выйдет из зала суда. Возможно, это сумасшествие. Но у нее были все основания подозревать, что все не так просто. Уж больно наглой звучала ложь Пека. Предположим, что кто-то, работающий на Тони Вердуччи, за всем наблюдает, предположим, он захочет с ней поговорить.