Онлайн книга «Дело разведенной кокетки»
|
– Помню, – усмехнулся Голкомб. – Я нашел Перри Мейсона в мотеле «Слипвелл». Приехал туда со свидетелем Гошеном. Мы поехали совершить опознание. И совершили. Сержант Голкомб с удовлетворением улыбнулся, вспомнив события того вечера. – Что произошло, когда вы туда прибыли? – спросил Бергер. – Мы отправились в мотель. Сведения об этом, должно быть, просочились к журналистам, потому что, когда мы приехали, там было полно фоторепортеров из газет. Когда мы подъехали, они начали делать снимки. Я не успел сказать, чтобы они этого не делали. – Что было потом? – Когда начались вспышки, Мейсон, который находился в домике номер шесть, очевидно, вместе с тем Джерри Ландо, который зарегистрировался в регистрационной книге… Ну, Мейсон выбежал и, увидев фоторепортеров, закрыл лицо шляпой, чтобы помешать им сделать снимок, но они так и начали стрелять своими вспышками. Видя, что попал в западню, он повернулся и пошел обратно в домик. – Вы пошли за ним? – Нет. – Почему нет? Сержант Голкомб улыбнулся и сказал: – Мне это было не нужно. Я достиг того, чего хотел. Свидетель Гошен, который был со мной и видел Мейсона, выбежавшего из дома и возвращающегося, рассмотрел рост и сложение Мейсона и определенно опознал его как человека, которого видел около гаража в то время, когда было совершено убийство. Обвиняемую Люсиль Бартон он опознал раньше. – Способ представления доказательства не согласуется с законом, – провозгласил судья Осборн. – Свидетель Гошен должен говорить сам за себя. – Он и будет говорить, – пообещал Гамильтон Бергер. – Я только принял вызов Мейсона и представляю доказательства, о которых говорил. Прошу, ваша честь, обратить внимание на то, что это заняло у меня меньше двадцати минут. – Очень хорошо, – сказал судья Осборн. – Это, конечно, необычно и еще ни разу не встречалось, чтобы защитник не провозгласил протеста против этих, основанных на слухах доказательствах. – Ваша честь, это не слухи, – запротестовал сержант Голкомб. – Я был при том, когда Гошен опознал Мейсона. Я слышал, что он говорил. – Именно это я и называю слухами, – сказал судья Осборн. – Вы не знаете точно, был ли тот мужчина у гаража действительно Перри Мейсон. Вы знаете только то, что говорил свидетель. Он должен сам говорить за себя. – Он будет говорить, ваша честь, – быстро вмешался Бергер. – Я вызову его сразу после сержанта, если пожелает суд. – Так прошу закончить показания этого свидетеля, – сказал судья Осборн. – Я уже закончил, – торжествующе объявил Бергер. Сержант Голкомб поднялся со своего места. – Минуточку, – произнес Мейсон, – я хотел бы задать свидетелю пару вопросов в связи с этим опознанием в мотеле «Слипвелл». Сержант, вы меня давно знаете? – Да. – Вы опознали именно меня, когда я выбежал из домика? В присутствии Гошена вы воскликнули: «Вот он. Это Мейсон!» – или что-то в этом роде? – Мне незачем было что-то говорить. Он узнал вас сразу, когда вы выбежали. – Может быть, вам незачем было говорить так, но у вас все же вырвались эти слова? – Может быть, так. – Мужчина, который выбежал, заслонял лицо шляпой? – Вы заслонили свое лицо шляпой, чтобы помешать репортерам сделать свое дело. – Потом этот мужчина отвернулся и пошел к домику? – Да, именно так вы и поступили. – Как далеко этот человек отбежал от домика, прежде чем решил вернуться? – Не больше двенадцати-пятнадцати метров. – И там было несколько фоторепортеров? – Да. – Откуда вы знаете, что это были именно фоторепортеры? – Ну… я… – Значит, вы приняли их за фоторепортеров? Голкомб ответил саркастически и зло: – Да. Я только глупый полицейский. И когда газета дает мне сведения, когда я вижу этих парней с фотоаппаратами, «блицами» и что там у них есть еще, я сразу верю, что это газетчики. О чем тут думать! – Ах, вы, значит, получили сведения от газеты? – У меня свои источники информации. – Как вы узнали о моем приезде в мотель «Слипвелл»? – Мне пропела это птичка, – засмеялся Голкомб. – И когда вы туда приехали, там уже было с полдюжины фоторепортеров? – Да. – Кто-нибудь из них сфотографировал вас? – Да. – Может быть, вы запомнили кого-нибудь из них? Вы бы их узнали, если бы опять увидели? – Ну, не знаю, – ответил Голкомб. – Я… – Если вы можете опознать человека, выбегающего из дома, почему вы не можете опознать кого-либо из фоторепортеров? – Честно говоря, это не очень легко, когда вспышки бьют прямо в глаза. Я… – Значит, вспышки ослепили вас? – заметил Мейсон. – Но не так, чтобы я не мог вас узнать, – провозгласил сержант Голкомб. – Понятно, – улыбнулся Мейсон. – Вспышки ослепили вас настолько, что вы не смогли бы никого узнать, но не до такой степени, чтобы не смогли узнать меня. – Я этого не сказал. – Так как же выглядели эти фоторепортеры? Можете их описать? – Некоторых – да. – Пожалуйста. – Тут же около меня, – сказал сержант Голкомб, – стоял фоторепортер, который подошел ближе и первый сделал снимок. На нем был черный плащ. – Сколько ему могло быть лет? – Я не приглядывался к нему так, чтобы мог сказать, сколько ему лет. Он был еще не стар. – Какого роста? – О, достаточно высокий… может быть, такой, как вы. – Какого сложения? Голкомб внимательно посмотрел на Мейсона: – Примерно вашего. – Вы с ним разговаривали? – Нет. Я говорил уже, что смотрел на вас, когда вы выбежали. Вы бежали прямо из домика, закрывая лицо шляпой, в свете автомобильных фар и держались так, как адвокат, запутавшийся в сетях своих собственных интриг и… – Хватит! – прикрикнул судья Осборн, ударяя молотком по столу. – Сержант Голкомб, вы хорошо знаете, что так нельзя. |