Онлайн книга «Шифр Магдалины»
|
— Считается, что таким образом я и заполучил свою болезнь. Ведь мозги — главный переносчик инфекции. Джек кивнул. Он сидел молча, ручка застыла над блокнотом. Он не знал, что ему записывать. Наконец он отложил ручку, закрыл блокнот и сказал: — Я все равно не понимаю. — Чего не понимаете? — Цели всего этого. Брейдинг воздел руки, изображая полную неспособность помочь Данфи. — Откуда мне знать? Единственное, что я могу сказать, — цель, как мне представляется, заключалась в том, чтобы произвести впечатление. Заставить людей задуматься. Обсуждать случившееся. Даже напугать их, возможно. Ну и она была достигнута, и весьма успешно, иначе я бы не занимался такими делами на протяжении двадцати лет. Не знаю, следили ли вы за тогдашними событиями, но об изуродованных животных писали довольно долго и много и шумно спорили. Данфи вздохнул: — И все? Задание заключалось только в этом? — В мое время — да. Позже, к концу моей карьеры, мы начали делать… не знаю, как вы их там называете — узоры на пшеничных полях. — Какие узоры? — Геометрические. Несколько кругов. А потом кое-что более прихотливое. В Управлении их называли «агриглифами». К тому времени я был уже плох. Мне пришлось уйти. Но главный принцип сохранялся. Мы нигде не оставляли никаких следов. Некоторое время Данфи сидел молча. Его ум напоминал компас, в котором стрелка, постоянно указывавшая на северный полюс, вдруг решительно повернулась к южному. Наконец он встал. — Ну что ж, — сказал он, — лимонад был действительно великолепен. — Спасибо. — Думаю, никаких проблем с пенсией не будет. — Хорошо. А я-то уже начал беспокоиться. — Вы ведь понимаете… — Служба обязывает. — Совершенно верно. Утром я позвоню в Центральную финансовую инспекцию и все улажу. Думаю, что им не будет нужды связываться с вами. — Великолепно. — Но… — Что? Данфи кивнул в сторону черной ткани. — Вы не возражаете, если я… Брейдинг хотел было возразить, но затем передумал и просто пожал плечами: — Собственно, почему бы и нет? Валяйте. Данфи подошел к ткани и поднял ее. — Все это засекречено, — сказал Брейдинг, подъезжая к нему в своем кресле. — Пурпурное Сердце [14] — за мою болезнь. Там внизу надпись, можете прочитать. А медаль от разведки, чисто профессиональная награда. И… — Извините, но я должен посмотреть. Брейдинг растерянно взглянул на него. — Но зачем? В чем дело? — Вы не можете это хранить, — сказал Данфи. — Что значит — не могу?! — воскликнул Брейдинг. — Свои медали?! — Я не о медалях говорю. С ними все в порядке. Я говорю вот об этом! Данфи снял со стены небольшую рамочку, и черная ткань упала на медали. В рамочке находилось ламинированное удостоверение два с половиной на четыре дюйма вместе с цепочкой для ношения на шее. В верхнем левом углу удостоверения имелась расплывчатая голограмма, а в нижнем правом — отпечаток пальца. В центре располагалась фотография Брейдинга, а под ней подпись: МК-ИМИДЖ Программа особого доступа Ю. Брейдинг «Андромеда» — Извините, — сказал Данфи, — но… — О черт! — Мне придется забрать удостоверение в Вашингтон. Брейдинг весь сжался. — Это ведь просто сувенир! — Понимаю, — вздохнул Данфи, в его голосе звучало искреннее сочувствие и сожаление. — Но… в том-то все и дело. Мы не можем допустить, чтобы подобные «сувениры» развешивались по стенам частных домов. Только подумайте!.. А если бы вас ограбили? Если бы он попал не в те руки? Брейдинг засопел. Данфи положил пропуск и рамку в дипломат и захлопнул его. — Ну что ж, — сказал он, изображая на лице полнейшее удовлетворение встречей, — спасибо за лимонад. — Он похлопал Брейдинга по плечу. — Думаю, мне время уходить. Оба улыбнулись, но, когда Данфи направился к двери, лицо Брейдинга вдруг сделалось серьезным и строгим. Он сказал: — Разве мы не должны вначале помолиться? Данфи подумал, будто он снова что-то не так понял. — Что? — Я спросил, не хотите ли вы вначале помолиться? Данфи обернулся и какое-то время смотрел на старика в надежде, что тот вот-вот рассмеется своей шутке. Старик молчал, и Данфи пожал плечами: — Нет… спасибо. Я тороплюсь на самолет. На лице Брейдинга было заметно разочарование… и не только разочарование. Что-то еще: удивление, а возможно, и подозрение. Что-то в этом роде. 14
Настроение Данфи изменялось почти по той же траектории, по которой следовал его «727-й». Он круто взмыл при старте («Оптикал мэджик»! Бим-бам-бум!), занял эшелон где-то над Индианой (К концу моей карьеры мы начали делать эти узоры…) и при подлете к Вашингтону пошел на снижение (…и Меджугордже тоже их рук дело). К моменту приземления Данфи пребывал в предельно мрачном расположении духа. «Такой белиберды я никогда в жизни не слышал», — думал он. (Тремонтон. Галф-Бриз. Все большие дела.) И он попался на подобную удочку! Сидел в канзасской глубинке, слушал Брейдинга и верил каждому слову старика. Теперь же, выходя из аэропорта, Данфи смеялся над собственной доверчивостью: Мадонна величиной в сорок футов парит над джунглями. Ну почему бы и нет? Вполне разумно! Данфи прошел к автомобильной стоянке, бормоча под нос инвективы в адрес собственной глупости. Хотя, по правде говоря, ему больше ничего не оставалось. Дело Брейдинга — пустышка, мистификация. Совершенно очевидно, что Отдел изучения проблем безопасности понял суть его маленькой аферы, организовал наблюдение и решил просветить его насквозь и выяснить, кто ему помогает. Каким-то образом им удалось узнать, что они беседовали с Мюрреем, после чего они внесли в открытые анналы Пентагона единственную ссылку на 143-е, полагая (совершенно справедливо), что Фримо отыщет ее и расскажет Данфи и что Данфи затем бросится на первый же рейс до Канзаса. А там Отдел изучения проблем безопасности посадил актера с неправдоподобной историей, настолько безумной, что если бы Данфи когда-то вздумалось ее проверить, его приняли бы за сумасшедшего. Погони за НЛО и зверские расправы над коровами… Вот так оно все и есть на самом деле, думал Данфи, садясь в лифт, повезший его на верхний уровень гаража-стоянки. Матта хочет, чтобы все считали Данфи сумасшедшим, и если он наткнется на что-то, что действительно имеет отношение к убийству Шидлофа, его просто никто не станет слушать. Все подумают, что он свихнулся. «Ну что ж, — подумал Данфи, — я этого не допущу. Я не свихнулся. Я… кто?» |