Книга Trust: Опека, страница 53 – Чарльз Эппинг

— Вон туда.

Алекс подошла к шкафу. Мужчина сидел на полу и листал толстый пыльный том. И снова единственное, что разобрала Алекс на обложке, был год: 1947.

— И тут нет ни одного упоминания о кожевенной фабрике. — Глаз он не поднял. — Однако когда-то она была. Но тогда не существовало «Желтых страниц».

Он быстро пролистал справочник и открыл на букве «К».

— И тут ничего. При такой фамилии, как Коган, неудивительно, что она не уцелела.

— Аладар Коган умер в 1945 году.

Он поднял на Алекс глаза.

— Насколько я слышал, в то время был настоящий хаос. Что не уничтожили нацисты, взорвали Советы. Не думаю, что тогда публиковались телефонные справочники… — Он запнулся.

— В чем дело? — спросила Алекс.

— Если не ошибаюсь… — Он нагнулся и внимательно изучил справочники времен войны. — Да, вот оно. Последний справочник выпущен в 1943 году, а вновь их начали выпускать лишь в 1947-м. Вот что вам нужно.

Он протянул руку и вытащил толстую брошюру в бумажном переплете. На титульной странице была написано: «Pótfüzet — Magyar Postavezérigazgatosag — 1945». Надпись была сделана от руки.

— Это телефонный справочник 1945 года? — обрадовалась Алекс.

— Не совсем. Это справочник внесенных изменений. — Он быстро пролистал тонкие страницы. — Поскольку в 1945-м телефонный справочник не выходил, был издан перечень изменений к предыдущему изданию. Таким образом, не нужно было выпускать новую книгу. Людям надо было лишь заглянуть сюда, чтобы проверить, не изменился ли номер телефона.

Он открыл на букве «Б», потом «К».

— Опять никаких упоминаний… но если я не ошибаюсь… — Он перевернул написанную от руки обложку. — Эта вышла позже. После справочника. Это издание самого конца войны, когда страну оккупировали фашисты.

— Значит, если фабрику захватили фашисты, — продолжила Алекс, — и узнали, что ее владельцы евреи…

— Именно. — Собеседник провел пальцем вниз по списку из двух колонок. — Тогда фабрику конфисковали — возможно, продали арийской семье.

Заглядывая ему через плечо, Алекс стала читать вместе с ним. Все было написано от руки, но довольно разборчиво. Где-то посередине она увидела: 43632. Связь со старой компанией Блауэров едва ли прослеживалась, но номер был тот же. За ним шли несколько слов на венгерском.

— Что тут написано? — спросила Алекс.

— Сказано: «см. Вильмош». Скорее всего, еще какая-то компания. — Он вновь вытянул справочник за 1943 год. — «Гуми» значит резина, но они могли заниматься и кожей. Возможно, фашисты позволили им экспроприировать эту фабрику.

Он оторвал взгляд от справочника.

— Itt van! — кивнул он. — Это значит «Эврика!»

Он передал справочник Алекс и показал статью «Вильмош Гуми».

— Интересно, эта фабрика до сих пор существует? Если да, то, возможно, там знают, что случилось с Блауэрами или Коганами. Конечно, если именно им досталась старая фабрика Блауэров.

Молодой человек вернулся к столу и внимательно просмотрел «Желтые страницы» за текущий год. Он покачал головой.

— Ничего. Ни единого упоминания о фабрике Вильмош. Я везде проверил. И на «резину», и на «кожу» — по всем рубрикам, имеющим хоть отдаленное отношение к бизнесу такого рода.

— Давайте проверим «Белые страницы». — Алекс схватила справочник и открыла на букву «В». — Смотрите! Есть!

Там была единственная статья.

Мужчина прочитал вслух.

— Вильмош Жужи, улица Кезрактар, 22, телефон 2174801. — Он взглянул на Алекс и улыбнулся. — Ее зовут Жужи. Думаю, по-английски это Сьюзан, я прав?

Когда Алекс шла по набережной Дуная с зажатым в руке адресом госпожи Вильмош, дул сильный ветер.

Она подняла глаза на вершину холма справа и увидела гигантскую статую женщины с высоко поднятыми руками, в которых было что-то, напоминающее перо размером с дом. А может, то была оливковая ветвь или лавровый венок — символ победы.

Она нажала на кнопку домофона против фамилии «Вильмош» и отошла, ожидая ответа.

— Да? — ответил тот же голос, что и по телефону.

— Госпожа Вильмош, это Алекс Пейтон. Я вам звонила. — Алекс не успела ничего больше сказать, как что-то зажужжало и продолжало жужжать, пока лифт не доставил Алекс на площадку третьего этажа.

В дверном проеме стояла пожилая женщина в домашних тапочках и халате. Одной рукой она придерживала открытую дверь, а другой делала приглашающий жест. Под глазами у нее залегли темные круги. Она выглядела уставшей. Но голос был бодрым.

— Здравствуйте, здравствуйте! Входите.

— Благодарю вас. — Алекс пожала ей руку. Рука была крохотной, а рукопожатие слабым. — Вы не против, если мы будем говорить по-английски?

— О, вы американка! — Глаза женщины загорелись. — Да, конечно, по-английски. Так еще лучше. Пожалуйста. Входите. — Она говорила по-английски с сильным акцентом. — Садитесь, пожалуйста. Чувствуйте себя как дома. — Она небрежно махнула рукой, усаживаясь сама в ветхое кресло.

В маленькой однокомнатной квартирке пахло плесенью. Из мебели имелось лишь старое кресло и кровать. На полу лежал вытертый восточный ковер.

Алекс села на низкую кровать, накрытую изношенным вязаным покрывалом.

— Извините, пожалуйста, за обстановку. — Госпожа Вильмош чуть повела плечами. — Это совсем не то, что я когда-то имела. До того, как все забрали коммунисты.

Она слегка махнула рукой.

Алекс заметила, что, несмотря на скромную обстановку, несмотря на бедность, в этой женщине была заметна утонченность. Она сидела прямо, держалась величественно, уверенно. Волосы у нее блестели. Алекс присмотрелась внимательнее и увидела, что госпожа Вильмош носит тоненькую сеточку для волос, в которую вплетены крохотные разноцветные камешки.

— Это досталось мне от матери. — Она указала на черно-белую фотографию в рамке на столе, справа от Алекс. — Она была красавицей, верно?

Женщина на снимке была в свободно ниспадающем платье девятнадцатого века и в сверкающей диадеме. Она стояла в окружении греческих колонн и декоративных растений.

— Этот снимок сделан у нашего загородного дома в Мишкольце. — объяснила Жужи. — Он, конечно, уже старый. Как и все здесь, включая меня.

Она улыбнулась.

— Прекрасный снимок. — Алекс вернула фото. — Госпожа Вильмош, мне необходимо задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста, зовите меня Жужи! — У нее это прозвучало как «Шуши».

Алекс набрала побольше воздуха:

— Жужи, я ищу семью Аладара Когана. Мне известно, что он умер в Будапеште в 1945-м, но…

— Да, во время войны.