Онлайн книга «Пропавшая»
|
Джо начинает рисовать в блокноте. – Я размышлял о выкупе. – И до чего додумались? – Сначала должно было прийти письмо либо электронное сообщение или поступить телефонный звонок. Вы говорили о ДНК-тесте. – Пряди волос. – Первое известие должно было стать огромным потрясением. Есть погибшая девочка, человек сидит за ее убийство, и вдруг этот выкуп. Что вы подумали? – Не помню. – Но вы можете представить. Поставьте себя в подобные обстоятельства. Что вы подумаете, когда получите требование? – Что это фальшивка. – Но вы никогда не были до конца уверены в виновности Говарда. – Все равно попахивает подделкой. – Что могло бы изменить ваше мнение? – Доказательства, что она жива. – В письме были пряди волос. – Я их проверил. – Что еще? – Я проверил бы все: чернила, почерк, бумагу… – Кто этим занимается? – Криминалисты. – Но ваш начальник отказывается в это верить. Он велит вам бросить дело. – Он не прав. – Никто не верит письму, кроме матери девочки и вас. Почему верите вы? – Не может быть, чтобы только из-за волос. Мне нужны другие доказательства. – Например? – Фотография или, еще лучше, видеозапись. И там должна быть какая-то ссылка на время, например, первая страница газеты. – Что-нибудь еще? – Кровь или образец кожи – что-то, чему не может быть три года. – Если таких доказательств нет, станете ли вы организовывать передачу выкупа? – Не знаю. Это может оказаться подделкой. – Но, наверное, вы хотите поймать мошенников. – Я не стал бы из-за этого подвергать Рэйчел опасности. – Значит, вы верите в то, что Микки жива. – Да. – Ни один из ваших коллег с вами не согласен. Почему? – Возможно, доказательства неубедительны. Джо поворачивается на стуле боком ко мне и смотрит на меня искоса. Когда я молчу или запинаюсь, он задает новый вопрос. Это похоже на задание восстановить рисунок по точкам, ориентируясь по возрастанию цифр. – Зачем кому-то ждать три года, чтобы потребовать выкуп? – Возможно, ее похитили не из-за выкупа – поначалу. – Тогда зачем? Я усиленно размышляю. По словам Рэйчел, никто в Англии не знал, что Алексей – отец Микки. Конечно, об этом знал сэр Дуглас, но он вряд ли стал бы просить выкуп. – Значит, Микки забрал кто-то другой, и мы возвращаемся к прежнему вопросу: зачем ждать три года? – продолжает Джо. Я снова не могу найти ответа. Высказываю предположение: – Либо Микки у них не было, либо они хотели ее оставить. – Тогда зачем сейчас отдавать? Я понимаю, к чему он клонит. В выкупе нет смысла. Что я себе воображаю: что Микки три года провела где-то, прикованная цепью к батарее? Это невероятно. Она не сидит в какой-то комнате в кресле, болтая ногами и дожидаясь, пока ее спасут. Джо все еще говорит: – Есть еще один вопрос. Если Микки до сих пор жива, нужно понять, хочет ли она вернуться домой. Для семилетнего ребенка три года – огромный срок. Она могла привязаться к другим людям, найти новую семью. – Но она же написала письмо! – Какое письмо? Это похоже на резкий порыв ветра. Я помню! Открытка и детский почерк – написано большими буквами. Я могу процитировать. ДОРОГАЯ МАМОЧКА! Я ПО ТЕБЕ ОЧЕНЬ СКУЧАЮ И ХОЧУ ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ. Я МОЛЮСЬ КАЖДЫЙ ВЕЧЕР И ВСЕГДА ОБ ЭТОМ ПРОШУ. ОНИ ГОВОРЯТ, ЧТО ОТПУСТЯТ МЕНЯ, ЕСЛИ ТЫ ИМ ЧТО-ТО ПРИШЛЕШЬ. ДУМАЮ, ИМ НУЖНЫ ДЕНЬГИ У МЕНЯ В КОПИЛКЕ ПОД КРОВАТЬЮ ЕСТЬ 25 ФУНТОВ И НЕСКОЛЬКО ЗОЛОТЫХ МОНЕТ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОСПЕШИ. Я СКОРО СНОВА СМОГУ С ТОБОЙ ВСТРЕТИТЬСЯ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ТЫ НЕ ПОЗВОНИШЬ В ПОЛИЦИЮ. С ЛЮБОВЬЮ, МИККИ P. S. ТЕПЕРЬ У МЕНЯ ВЫРОСЛИ ОБА ПЕРЕДНИХ ЗУБА. В это мгновение мне даже хочется обнять Джо. Господи, как здорово помнить! Это лучше морфина. – Что вы сделали с открыткой? – спрашивает он. – Отнес на анализ. – Куда? – В частную лабораторию. Я представляю себе, как открытку кладут под стекло и тщательно изучают при помощи особой машины – спектрального видеосканера. Данный анализ может показать, был ли изменен почерк и какими чернилами пользовался писавший. – Почерк был похож на детский. – Вы не очень уверенно это говорите. – А я и не уверен. Я помню, как графолог объяснил мне, что большинство детей выводят в букве «R» вертикальную линию выше окружности. На открытке этого не было. Дети также пишут «Е» с горизонтальными линиями одинаковой длины. И перечеркивают заглавную «J», тогда как взрослые этого не делают. Но основные выводы можно было сделать из расположения строчек. Дети с трудом пишут на нелинованной бумаге. Строчки у них получаются неровными. И, поскольку дети не могут рассчитать, сколько им потребуется места, то строчки у них обычно загибаются вниз и буквы к концу текста становятся меньше. Строчки в этом письме были идеально ровными. – Значит, его написал не ребенок? – спрашивает Джо. – Нет. У меня вдруг начинает щемить сердце. Джо пытается удержать мое внимание на предмете разговора. – А как насчет волос? – Их было шесть. – Там были указания, как передать выкуп? – Нет. – Значит, должны были поступить другие письма или телефонные звонки. – Звучит правдоподобно. Джо все еще водит карандашом по блокноту, рисуя спираль с темным центром. – Свертки с бриллиантами были водонепроницаемы и предназначены для перемещения по воде. Оранжевый полиэтилен делал их заметными в темноте. Почему было четыре одинаковых свертка? – Не знаю. Может, было четыре похитителя? – Они могли бы поделить их потом. – У вас есть предположение? – Думаю, свертки должны были куда-то поместиться… или через что-то проплыть. – Что-то вроде трубы? – Да. Я обессилен, но воодушевлен. У меня словно открылись глаза, и впереди начал мерцать свет. – Можете расслабиться, – говорит Джо. – Вы хорошо поработали. |