Онлайн книга «Музыкальная шкатулка Анны Монс»
И как вот эта красавица посмотрела в сторону Игната! — Секретарь… — странным тоном произнесла девушка и ручку свою нежную на стол положила, демонстрируя роспись на длинных ногтях. — Я Елена Павловна. На плече Елены Павловны висела сумка, а из сумки выглядывала крохотная дрожащая собачка, в ее глазах застыло выражение тоски и обреченности. — Сделай чай. Только зеленый и с жасмином. Никаких пакетиков, не люблю… и заваривай при температуре восемьдесят градусов. Без сахара. Наверное, она ждала, что Ксюша возмутится, но та лишь кивнула: чай так чай. Есть у нее зеленый и с жасмином, папины друзья передали, из Китая. А Ксюша такой не пьет, вот сюда и принесла… и пригодился. — Кажется, мы сегодня раньше уйдем, — сказала она, когда за Еленой Павловной закрылась дверь. Помимо чая, Ксюша и кофе сделала, а в шкафчике нашлась пачка печенья. И высеребренный поднос пригодился. В кабинете явно назревала ссора. Ксюша не собиралась подслушивать, но не услышать тонкий нервный голос Елены Павловны было невозможно. Она или чего-то требовала, или в чем-то кого-то упрекала, а может, и то и другое сразу. Игнат отвечал тихо. — Может, не лезть к ним пока? — Ксюша покосилась на дверь с опаской, но все же решилась. Елена Павловна изволили кричать и, увидев Ксюшу, совсем уже задохнулись от возмущения. — Ты… — она ткнула длинным пальцем в Ксюшину сторону. — Подслушиваешь?! — Вы чаю просили. — Ксюша поставила на стол поднос. — И кофе. Чай. Кофе. Печенье. Сахарница из старинного набора, приобретенного по случаю на Птичьем рынке — порою там совершенно замечательные вещи попадались. А еще высокий кувшинчик для сливок. И вазочка с бумажными салфетками. Елена Павловна следила за каждым движением Ксюши, и глаза ее все заметнее темнели… странно! Она ведь красива, эта женщина, и прекрасно отдает себе отчет в своей красоте. Тогда откуда этот гнев? — Выбирай, — прошипела она в спину Ксюше. А что выбирать, так и не сказала. Из кабинета Елена Павловна вылетела спустя минуту и, выплеснув содержимое чашки прямо на бумаги, сказала: — Дерьмо! Я же просила сделать нормальный зеленый чай… Выглянув из-под стола, Хайд оскалился. Он не собирался нападать на громкую женщину, лишь предупреждал ее о своем присутствии. — Это что?! — Голос ее стал нормальным. — Игнат, ты видел это чудовище?! Ты по-прежнему считаешь, что… — Я считаю, что тебе пора уйти, — Игнат распахнул перед невестой дверь. — Прогуляйся. Успокойся. Тогда и поговорим. — Ты еще пожалеешь! И дверью громко хлопнула. Ох… вот чего Ксюша терпеть не могла, так это становиться свидетелем чьих-то ссор. Тем более что в нынешнем случае она подозревала, что является не только свидетелем, но и предметом ссоры. — Зайди, — велел ей Игнат. Ну вот, сейчас ее опять уволят. Ксюша поднялась, стряхнула с бумаг капли чая и решительно направилась в кабинет. Начальник ее определенно пребывал в смятении. Сложив руки за спиной, он расхаживал по кабинету и выглядел хмурым. — Извини, — шеф бросил на Ксюшу крайне неприязненный взгляд. — Ленка порою перегибает палку. Ну да, Ксюша ууже заметила. — Вот не пойму я вас! — Кого? — на всякий случай уточнила Ксюша. — Баб! Вроде все у нее есть, ни в чем ей не отказываю. Так какого рожна ей опять надо? Это был риторический вопрос, на который Ксюша при всем своем желании не сумела бы ответить. — Чай ей не тот… — проворчал Игнат. — Это хороший чай, настоящий. Папе из Китая прислали, — молчать было неудобно, а обсуждать чужих невест — неприлично. Вот чай — дело другое. — Из Китая, значит… — Да, он там работал одно время. Но если вы зеленый не любите, есть и черный. И еще — белый. Игнат воззрился на Ксюшу так, словно она ему что-то неприличное предлагала. Ну она же не виновата, что дома, на антресолях, у нее годовые запасы чая хранятся! — И ройбош, но это уже не Китай — Африка. — Тоже прислали? — Да. Папа во многих местах работал… сейчас он в Египте… вроде бы был в Египте, но уже мог и уехать. — И кто же у нас папа? — Реставратор. И мама тоже, только она — специалист по фрескам, причем лучший. — Ксюша гордилась своими родителями, хотя, конечно, жизнь у них была совершенно сумасшедшая. Если раньше они хоть иногда задерживались в городе, то теперь если и заглядывали, то на пару дней всего. Да и зачем приезжать, если есть скайп, Интернет и прочие радости жизни? И Ксюша уже взрослая. — А бабушка рукописями занимается… тоже восстанавливает их. Дедушка — переводчик, ну, то есть не совсем переводчик, он шесть древних языков знает… — А ты — секретарь? — Игнат остановился. Ну да, секретарь. Что плохого в том, чтобы быть секретарем? Знал бы он, как тяжело жить в семье, где сплошь одни творческие и увлеченные личности, которые вечно забывают о таких мелочах, как запас продуктов в холодильнике, квартплата и собственное расписание? Семейными талантами Ксюшу природа обделила, и дедушка шутил, что сделано это было нарочно, дабы все остальное семейство не перемерло с голоду… — Так получилось, — просто ответила Ксюша. — И… если хотите, я спрошу про шкатулку. Только мне надо подробнее знать, о чем именно спрашивать. Про труп можно и не рассказывать… или рассказать? Мама считает такие истории очень романтичными. Бабушка посоветует ей носить с собой монтировку или хотя бы гаечный ключ приличных размеров, который она полагала всяко более надежным средством, нежели газовый баллончик. — У них связи и опыт. Может, подскажут что-нибудь… Игнат разглядывал Ксюшу и отвечать не торопился. — Пошли пообедаем, — наконец сказал он. — Я жрать хочу. Вот зачем он притворяется грубым? — Хот-доги любишь? Не очень-то, но в ресторан ее с Хайдом не пустят, и Ксюша согласилась на хот-доги. Только, наверное, это не совсем прилично — уходить на обед с начальством. И если бы не любопытство — а Игнат явно желал рассказать ей что-то, но не хотел об этом говорить в кабинете, — она отказалась бы. В парке было людно. Играла музыка, звенели карусели, и шарманщик с обезьянкой приставал к прохожим, предлагая им вытянуть счастливый билетик. А хот-доги и вправду были вкусными, со свежим салатом и каким-то совершенно волшебным острым соусом. Игнат взял три — для Хайда тоже, пусть и без салата, и без соуса. — Про Петра Первого знаешь? — Настроение у Игната явно не улучшилось, он снова стал в чем-то сомневаться и явно подыскивал предлог, чтобы отвязаться от Ксюшиного общества. |