Книга Пир Джона Сатурналла, страница 88 – Лоуренс Норфолк

Слуха коснулись женские голоса, шепчущие, бормочущие и тающие вдали. Сумей он зацепиться за один из них, сразу проснулся бы. Но они не давались, ускользали. Над ним склонился Абель Старлинг:

— Вот мы и встретились снова.

Джон помотал головой:

— Ты умер. Ты мой…

— Демон? Ты ведь знал, что на тебя тот браслет не наденут?

— Нет…

— А браслетик-то был не сахарный, верно?

Джон отвернулся. Но куда бы он ни посмотрел, всюду видел Абеля.

— Сначала ты влюбился в Кэсси. Потом в леди Лукрецию. Да ты настоящий волокита, Джон.

— Тебя нет, — сказал Джон. — Ты умер.

Лицо Абеля приняло злое, мстительное выражение. Джон хотел встать, но на грудь наваливалась страшная тяжесть. Это все мое воображение, подумал он. Или совесть. Абель наставил на него палец:

— Вот почему ты прогнал Клафа. Ты сам хотел Лукрецию. И получил что хотел. Возможность задирать ей юбки, как выражался Пирс. Но заплатил-то за удовольствие не ты, верно?

— Да, — простонал Джон.

Лицо Абеля расплылось и исчезло. Вместо него появился яркий свет. Пламя свечи. Оно отражалось в голубых глазах. Отбрасывало блики на веснушчатое лицо.

— Знаешь, что это такое, Джон? — Кэсси дотронулась до своей щеки. — Помнишь?

— Грехи.

— Правильно.

Она протянула к нему руки с растопыренными пальцами. Все ногти у нее были черные. Джон попытался ответить, но в голове тяжело бухало. Огромный кулак молотил по ней, вбивая в землю. Волна темноты нахлынула на него и повлекла за собой, но он отчаянно забился, силясь выплыть. Потом Кэсси превратилась в Мэг. Рядом с ней возникла Джинни.

— Филип… — еле ворочая языком, проговорил Джон. — Где Филип?

— Тише… тише… — сказала Мэг.

— Что они с ним сделали? — прохрипел он.

— Тебе нужен покой, — молвила Джинни.

— Скажите мне! — прошипел он, пытаясь сесть.

Девушки переглянулись. Потом заговорила Мэг:

— Они отрубили ему руку.

Кухня выглядела так, будто по ней пронесся ураган: разломанные столы и лавки свалены в груду у стены, пол усеян осколками горшков и банок. Хески повернулся от очага, где пытался раздуть тлеющие угли. Один глаз у него заплыл багрово-черным кровоподтеком. Другой смотрел на Джона.

— Где он? — спросил Джон. — Где Филип?

Но необходимости отвечать не было. По коридору эхом разносились сдавленные стоны. Со стучащими висками, сглатывая подступающую к горлу желчь, Джон бросился мимо Хески в пряностную комнату, откуда доносились звуки. Там в углу Джемма, Адам и Альф сидели на корточках вокруг скорчившегося у стены Филипа.

При виде друга Джону вспомнилась мать, сжавшаяся в комок на земле и надсадно кашляющая. Филип раскачивался взад-вперед, держась за запястье и судорожно хватая ртом воздух. Сквозь толстый кокон тряпок, намотанных на культю, сочилась кровь. У Джона похолодели руки-ноги. Он рухнул на колени:

— Видит бог, я виноват, Филип.

Филип помотал головой и с трудом выдавил:

— Не ты.

Потом бледная как полотно Джемма схватила Джона за плечо.

— Помоги ему! — проговорила она придушенным шепотом.

Джон встал и, шатаясь, вышел в коридор. Там он нашел Симеона, и они вместе поспешили в комнату Сковелла.

— Доберись вон до той полки, — велел Джон, указывая под потолок, где сгущались тени. — Передавай мне бутылки и банки…

Он смахивал пыль, выдергивал пробки и нюхал содержимое. Через несколько минут они силком вливали в рот Филипу горькое зелье. Он давился, задыхался и кашлял, но, когда склянка наконец опустела, движения его стали вялыми и дыхание успокоилось. Потом глаза у него закатились, и Джемма опустилась на пол рядом с ним.

— Он будет бормотать всякий вздор, — предупредил Джон. — Видеть странные сны.

Молодая женщина прижала к груди голову Филипа.

— Я думала, что в жизни никого не возненавижу, — сказала она с ожесточением, какого Джон никогда прежде не слышал. — Но теперь я научилась ненавидеть.

И такое у нее было лицо, что Джон почел за лучшее промолчать. Заметив взгляд Адама, устремленный в сторону двери, он обернулся.

На пороге комнаты стояла Лукреция, в залитом кровью платье. Вокруг носа, распухшего от удара Марпота, расплывался багровый синяк. Она двинулась вперед, с умоляющим видом протягивая руку:

— Джон…

Несколько мгновений он оцепенело смотрел на нее, но потом перевел глаза на неподвижное тело Филипа, и в ушах прозвучал насмешливый голос Абеля Старлинга: «Ты получил что хотел…» Внезапно Джону стало тошно от одной мысли, что она к нему прикоснется. Он вскочил на ноги и быстро отступил от нее:

— Не подходи ко мне. Уйди отсюда.

Они похоронили Цаплю под могучим дубом. Альф произнес слова заупокойной молитвы — все, какие помнил. Потом все вернулись в дом. Старшие мужчины собрались вокруг стола в подсобной.

— Они забрали всё, — доложил мистер Фэншоу. — Разорили огород Мотта. Угнали овец и лошадей. Даже сено увезли.

Бен Мартин, с синяком во всю щеку, выглядел не веселее остальных.

— Квиллер послал человека в Каррборо, — сказал он. — Тот добрался только до Кэллок-Марвуда. Марпот оставил там отряд солдат. Пришлось спасаться бегством.

— Если Марпот хочет уморить нас голодом, почему он просто не вышвырнул нас из усадьбы — и дело с концом? — спросил мистер Банс.

Никто не знал. Потом заговорил Альф:

— Спросите леди Люси. Он затащил ее в церковь, на колокольню. Подымаясь по лестнице, колотил молотком по стенам и орал проклятья. А вот вышел оттуда притихший. Белее мела, будто призрака увидел. Быстро собрал своих людей и был таков.

— Это моя вина, — горестно промолвил Джон. — Филипа наказали вместо меня. За то, что я избил Клафа…

— Никто так не считает, — перебил Альф. — А уж Филип и подавно. На твоем месте мы бы тоже Клафа отдубасили. И даже крепче, правда?

Все согласно закивали.

— Я бы мерзавцу башку размозжил лопатой, — заявил Пандар.

Адам кивнул:

— Так или иначе, на этот раз они обобрали нас дочиста. Они и деревья из земли повыдирали бы, кабы смогли.

— Ладно хоть деревья оставили, — вздохнул Альф, поднимаясь на ноги. — Похоже, нам придется добывать пропитание в лесу.

Взяв торбы, лопаты и мотыги, они разделялись на отряды и совершали вылазки в каштановые рощи, где рассыпались по прогалинам, собирая дикий ячмень и выкапывая съедобные коренья. На заброшенных полях усадебной фермы за рекой Адам, Джед и Альф возглавляли упряжные команды, которые с трудом брели по старым бороздам, волоча за собой тяжелую соху. Каждый вечер они возвращались домой еле живые от усталости, в облепленных грязью башмаках. В кухне Хески и Симеон варили похлебку из кореньев, загущенную ячменем. К концу недели все ходили совершенно измотанные, со стертыми в кровь ногами. В разоренной голой церкви Альф громко читал молитвы. Обитатели усадьбы, собравшиеся вокруг него, хором повторяли слова, потом пели псалом. Джон стоял в последних рядах и смотрел на Лукрецию, чье лицо скрывалось за оборками капора.