Книга Наваждение, страница 37 – Дуглас Престон, Линкольн Чайлд

Шутка повисла в воздухе. Несколько секунд все молчали, потом один сержант решился:

— Капитан, тут это… в общем, дело касается агента ФБР. Пендергаста.

Хейворд замерла. О ее неприязни к Пендергасту знал весь департамент — так же как и об отношениях Лоры с д’Агостой, который иногда работал с Пендергастом в паре.

Пендергаст вечно ухитрялся затащить Винсента по уши в дерьмо, и у Хейворд зрело предчувствие, что их поездка в Луизиану кончится скверно, так же как предыдущие. Вообще-то, может, уже и кончилась. Пока у Хейворд в голове проносились эти мысли, она старалась сохранять непроницаемое лицо.

— И что там с особым агентом Пендергастом?

— То есть не сам Пендергаст, — поправился сержант. — Это его родственница. Женщина по имени Констанс Грин. С нее снимают показания, и она назвала Пендергаста как своего ближайшего родственника. Она ему то ли племянница, то ли еще как.

Опять наступило неловкое молчание.

— Ну! — не выдержала Хейворд.

— Она была за границей. Приплыла в Нью-Йорк из Саутгемптона на «Куин Мэри-2». Села на корабль с ребенком.

— С ребенком?

— Точно. Двухмесячным, не больше. Она родила за границей. А когда корабль прибыл, ее задержала иммиграционная служба, потому что ребенок пропал. Они связались с нью-йоркской полицией, и мы взяли ее под стражу. Ее обвиняют в убийстве.

— В убийстве?

— Да. Похоже, где-то по дороге она выбросила ребенка в Атлантический океан.

Мексиканский залив

Самолет авиакомпании «Дельта», казалось, завис на высоте тридцать четыре тысячи футов; небо было ясное и безоблачное, внизу голубело бескрайнее море, посверкивая под полуденным солнцем.

— Вам принести еще пива, сэр? — спросила стюардесса, заботливо склоняясь к д’Агосте.

— Конечно, — ответил он.

Девушка повернулась к его спутнику:

— А вам, сэр? Все в порядке?

— Нет, — ответил Пендергаст. И он жестом попросил унести тарелку с копченым лососем, стоявшую перед ним на откидном столике. — Это блюдо — комнатной температуры. Не затруднит ли вас принести мне охлажденное?

— Нисколько. — Девушка с профессиональной ловкостью подхватила тарелку.

Д’Агоста подождал, пока она принесет заказ, и устроился поудобнее, вытянув ноги. Первым классом он летал, только когда путешествовал с Пендергастом, но к хорошему привыкаешь быстро.

Раздался сигнал системы оповещения, и командир экипажа объявил, что через двадцать минут самолет приземлится в международном аэропорту Сарасота-Брадентон.

Д’Агоста отхлебнул пива. От Санфлауэра его отделяли сотни миль и восемнадцать часов пути, но странный дом Доанов так и не шел у него из головы — особенно удивительная комната чудес, окруженная разгромленными в буйной ярости помещениями. Пендергаст же, казалось, был не склонен это обсуждать и пребывал в молчании и задумчивости.

Д’Агоста сделал еще одну попытку:

— Есть у меня мыслишка.

Агент взглянул на спутника.

— Думаю, Доаны — ложный след.

— Вот как? — Пендергаст осторожно попробовал кусочек лососины.

— Подумайте. Они спятили через несколько месяцев, даже лет, после визита Хелен. Какое отношение имеет ее приезд к тому, что случилось потом? Или попугай?

— Возможно, вы и правы, — неуверенно ответил Пендергаст. — Но меня озадачивает неожиданный расцвет творческих способностей перед… самым концом. У всех Доанов.

— Известно же, что сумасшествие — болезнь наследственная… — Тут д’Агоста задумался, как бы поудачнее выкрутиться. — Именно талантливые люди часто сходят с ума.

— «Блажен поэт, покуда молод он, за что в конце безумьем награжден». [7] — Пендергаст повернулся к д’Агосте. — Так, по вашему, к безумию их привели таланты?

— С дочерью Доанов произошло именно это.

— Понятно. А визит Хелен и похищение попугая не имеют отношения к тому, что затем случилось с Доанами — такова ваша гипотеза?

— Более или менее. А вы как считаете? — Д’Агоста все же надеялся вытянуть из Пендергаста его мнение.

— Не нравятся мне эти совпадения, Винсент.

Д’Агоста задумался.

— Кстати, вот еще что, — начал он. — А не была ли Хелен… то есть я имел в виду… она ведь совершала иногда странные поступки… или непонятные?

Пендергаст, казалось, напрягся.

— Я не уверен, что понял вас.

— Ну вот эти ее… — д’Агоста опять замялся. — Неожиданные поездки в странные места. Тайны. Кража птиц — двух чучел из музея, а потом живого попугая у Доанов. Быть может, у Хелен случился какой-то срыв или она перенесла нервное потрясение? В Рокленде я слышал, что семья у нее была не совсем нормальная…

Лейтенант замолчал: температура в пространстве между ним и собеседником словно бы понизилась на несколько градусов.

Лицо у Пендергаста не изменилось, но заговорил он самым официальным голосом:

— Хелен Эстерхази, возможно, была необычной. Однако она была самой разумной, самой нормальной из всех, кого я знаю.

— Да я не сомневаюсь. Я просто…

— И она не поддавалась ничьему давлению.

— Конечно, — поспешно сказал д’Агоста. Зря он об этом заговорил.

— Думаю, гораздо полезнее будет обсудить более насущное дело. — Пендергаст повернул разговор в другое русло. — Есть нечто, что вы должны узнать вот о ком… — Он выдернул из кармана пиджака тонкий конверт и извлек из него листок бумаги. — Джон Вудхауз Трапп. Пятьдесят восемь лет. Место рождения — Флоренс, штат Южная Каролина. Теперешнее место проживания — Сиеста-Ки, Бич-роуд — 4112. Профессий у него много: торговец произведениями искусства, владелец галереи, экспортно-импортные операции… Да, еще он занимался граверским делом. — Пендергаст убрал бумагу в конверт. — Гравюры его довольно любопытные.

— Какие именно?

— С портретами президентов.

— Так он фальшивомонетчик?

— Им занималась наша секретная служба. Доказать ничего не удалось. Было еще расследование по поводу контрабанды слоновой кости и рогов носорога — и то и другое запрещено в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году Конвенцией о вымирающих видах. Опять же ничего не доказали.

— Тип скользкий, как угорь.

— Очень изобретательный, решительный — и опасный. — Пендергаст помолчал. — Есть еще одна важная вещь. Его имя — Джон Вудхауз Трапп.

— Ну и?..

— Он прямой потомок Джона Джеймса Одюбона — через его сына Джона Вудхауза Одюбона.