Книга Код Атлантиды, страница 19 – Стэл Павлоу

– Ужасно интересно.

Хаккетт пристально посмотрел на Мейтсона. Взглянул на снимок айсбергов на экране. И опять сосредоточил внимание на Мейтсоне.

Тут его осенило.

– Вы были на танкере. – Он произнес это таким тоном, что все вокруг замолкли и напрягли слух.

Скотт и Новэмбер сразу сообразили, что Хаккетт имеет в виду. Об этом событии целую неделю только и говорили в новостях. Между Америкой и Китаем на почве несогласия в отношении прав на природные ресурсы Антарктики грозила вот-вот вспыхнуть война. Позиция Штатов заметно ослабла после того, как был замечен их нефтяной танкер, пытавшийся тайком покинуть Антарктику. Правительство заявило, что ни о чем не имеет понятия. С того самого дня, как новость на прошлой неделе стала достоянием общественности, штаб-квартиру корпорации «Рола» в Нью-Йорке атаковали репортеры.

Вот почему его узнали. Ральфу Мейтсону не повезло: он попал в кадр в ту минуту, когда сходил с судна на берег. Этот парень определенно был на танкере.

Мейтсон молча кивнул.

– Чем вы там занимались? – прямо спросил Скотт.

Пирс поспешил коллеге на помощь.

– Я восхищен вашими работами, доктор Скотт, – заметил он. – Сам я провел несколько исследований, касающихся зороастризма. Если я ничего не путаю, Заратустра излагал свое учение самому Пифагору?

– Да, – подтвердил Скотт. – Заратустра оказал значительное влияние на Древнюю Грецию.

– Простите, – волнуясь, вставила Новэмбер, – но какое отношение имеет этот Заратустра… Я правильно его называю? Какое он имеет отношение к работам доктора Скотта?

– Митра, – нетерпеливо пояснил Пирс.

Гэнт и Хаккетт переглянулись. Очевидно, и их разговор начинал сбивать с толку.

– Пояснить? – предложил Скотт.

Пирс улыбнулся и застенчиво пожал плечами.

– О да. Конечно. Будьте так добры.

Он провел по волосам пятерней и, зажав между большим и указательным пальцами ручку, откинулся на спинку стула с видом человека, обожающего науку. Любое произносимое Скоттом слово он сопровождал одобрительными кивками.

– Заратустра жил на земле, которую теперь мы называем Ираном.

– Значит, он мусульманин?

– Нет. Ислам возник по меньшей мере тысячелетие спустя. На территории Ближнего Востока зародилась масса культур: амореев, халдеев. Но первой была шумерская, по сути Шумер – древнейшая из известных миру цивилизаций.

– Их письменность мы называем клинописью, – вставил Пирс, сияя.

– Верно. Древние греки считали, что науки взяли начало в Вавилоне и в Египте. Рассказы о том, что математику изобрели греки, – миф. Греков обучили вавилоняне и египтяне. Не только математике, но еще и философии, астрологии, алхимии. Сам Платон это подтверждает, а ряд ученых из-за элементарной заносчивости предпочитают не принимать во внимание.

– В центре учения Заратустры – бог Ормузд, – добавил Пирс. – Ему принадлежит и идея ангела-хранителя.

Хаккетт полюбопытствовал:

– Кто такой Митра?

– Культ Митры – ответвление зороастризма. Как баптизм – христианства. Митра был богом солнца, покровителем мирных, доброжелательных отношений между людьми. Закат и рассвет его почитатели ассоциировали со смертью и воскрешением. Символом солнца для них служил крест. Точнее, на письме светило изображали в виде ореола. А в архитектуре для простоты – в форме креста.

– Многие мировые культуры обозначают солнце именно крестом, – вставил Пирс.

Хаккетт вскинул бровь.

– Солнце?

Во взгляде Новэмбер блеснуло недоверие.

– В самом деле?

Пирса ее реакция привела в замешательство. Поерзав на стуле, он произнес с оборонительной интонацией:

– Да.

– Настоящее приспособление для распятия, – продолжил Скотт, – не крест, а множество поперечных балок. Креста не существовало. По крайней мере до тех пор, пока художники не придумали рисовать светящийся ореол вокруг головы Христа…

– Позаимствовав эту идею у скульпторов, ваявших статуи Гелиоса – греческого бога солнца.

– То есть мы опять возвращаемся к шумерам, – заключил Скотт.

В кабинете воцарилась тишина: до всех стало наконец доходить, о чем речь. Культ Митры формировал понятия рая и ада, Тайной вечери, жертвоприношения и вознесения. Своими корнями он уходит в шумерские традиции.

– Первыми о Всемирном потопе и Ное написали шумеры. Полагаете, именно это вы обнаружили? Раннюю версию «Эпоса о Гильгамеше»?

– Гм… Не совсем так, доктор Скотт, – ответил Гэнт.

– Простите, что надоедаю, но… – Новэмбер была воспитана строго в духе христианства, все эти концепции давались ей с большим трудом. Однако, к ее чести, просто отмахнуться от них она и не подумала. – Вы сказали, доктор Скотт, любая крупная религия в истории что-то заимствовала у предшествующей. Допустим, но если так, у кого тогда переняли свою веру шумеры? Откуда они вообще взялись?

Скотт заколебался, а Пирсу явно опять захотелось вмешаться. Он подался вперед и обвел кабинет ручкой.

– Никто не имел об этом понятия! – На его губах заиграла улыбка, но тут же лицо посерьезнело. – До настоящего момента.

Он нажал на кнопку пульта, включая цифровой экран, и проверил звук.

– Вот откуда я приехал, – сказал Мейтсон. – На моих фотографиях те же виды, что показывают в новостях. Перед вами буровое судно «Ред оспри». По профессии я инженер. Мы вели в Антарктике разведочное бурение, когда вдруг нарвались на проклятые неприятности…

На экране разворачивалась чудовищная сцена. Трубопровод корежило. Гибли люди. Потом на палубу выплеснулась волна грязи. Все, кто был в кабинете, невольно вздрогнули. Как раз в эту минуту кадры катастрофы сменились изображениями ученых в белых халатах, изучающих в лаборатории голубые кристаллы. Один из камней показали крупным планом – на этом месте Мейтсон нажал на «паузу». Алмаз определенно отличался от обычного. Во-первых, удивительной надписью.

Скотт резко наклонился вперед.

– Прямо на поверхности, – заметил Гэнт. – Что это, повашему, за язык, а, доктор Скотт?

Скотт повернулся к офицеру.

– На первый взгляд… гм… Похоже на клинопись. Но это невозможно!

– Почему?

– Тут масса символов, с которыми за годы практики я не сталкивался ни разу. И вырезаны они слишком четко. Создается такое впечатление, будто это некий комплексный современный язык. Во всяком случае, если смотришь не на сам камень, а на снимок.

Слово «клинопись» образовалось от слова «клин». Знаки древней письменности состояли из групп клинообразных черточек. Ими пользовались в аккадском, эламском, хеттском, хурритском языках и, разумеется, в шумерском. Возникла клинопись в четвертом тысячелетии до нашей эры. Переводить такие тексты было крайне сложно, поскольку каждый из символов, включающий в себя порой аж тридцать черточек, мог обозначать слог или даже целое слово.