Онлайн книга «Изолятор»
|
Я снова изобразил улыбку. Глэдис с явной неохотой вошла в офис и тяжело опустилась на стул. Она была высокая, возможно, пять футов одиннадцать дюймов, а потому сильно сутулилась. Я бы дал ей лет двадцать семь – двадцать восемь. Темные волосы, голубые глаза – довольно симпатичная. Если бы не сутулость и не тупое выражение лица, была бы по-настоящему привлекательна. Вполне можно понять интерес Дугласа Бьюкенена. Я взглянул на Розалинду, надеясь, что она поймет намек и уйдет. Однако этого не случилось. – Вы не возражаете, если я останусь? – поинтересовалась она. – Возражаю. Брук не выдержала и вмешалась: – Наш опыт показывает, что подобные интервью оказываются более эффективными, если проходят без свидетелей. Если вдруг возникнут проблемы, мы тотчас обратимся к вам за помощью, сестра Лопес. Розалинда секунду помедлила, но все-таки встала. – Если понадоблюсь, я – напротив, в гостиной. Молодец, Брук! Я повернулся к Глэдис и внимательно на нее посмотрел. Она опустила голову и тяжело вздохнула. И наконец я понял, что именно мне показалось странным в ее поведении в тот момент, когда она вошла в комнату: медленные, печальные движения, хмурое выражение лица. За годы учебы и работы я насмотрелся много чего в этом роде. Женщина явно страдала депрессией. Глэдис Томас снова вздохнула. Господи, да она просто несчастна. В этот миг она взглянула на меня, и наши глаза встретились. – Вы чем-то расстроены, Глэдис? – поинтересовался я. – А? Нет. – Вы кажетесь расстроенной. Она покачала головой: – Нет. Я начал чертить в блокноте – просто так – беспорядочные линии, чтобы сделать вид, будто пишу. Глэдис явно следила за движениями моей руки. – Знаете, если что-то в вашей жизни не так, вы вполне можете с нами поделиться. Мы врачи и только помогаем людям. Глэдис ничего не ответила, нахмурилась и отвела взгляд. Брук тоже нахмурилась, но по другой причине. Немного помолчав, она наконец произнесла: – Это правда, милая, вы можете поделиться с нами всеми своими неприятностями. Глэдис упорно изучала собственные ноги. Церемония слишком затянулась, поэтому я решил, что пора приступать к делу. – Ну хорошо, Глэдис. У вас есть телефон? Сотовый, который вы всегда носите с собой? Не поднимая глаз, она ответила: – Нет. Я снова повторил: – Вот такой телефон у вас есть? – и вытащил из кармана свой. Глэдис отрицательно покачала головой. – А вы не знаете человека по имени Дуглас Бьюкенен? Она быстро взглянула на меня, потом снова опустила глаза. – Дуглас Бьюкенен, – повторил я. – Я его не знаю. – А мне кажется, вы должны знать Дугласа. – Нет, не знаю. – Вы оставили ему сообщение, на его сотовом. Она заплакала. – Глэдис, откуда вы знаете Дугласа? Она не отвечала – плакала. – Глэдис, кто такой Кейси? Она отвернулась от меня и попыталась подтянуть коленки на стул. Стул оказался слишком маленьким, и ноги постоянно сползали, а она снова их поджимала. – Так кто же такой Кейси? Я быстро взглянул на Брук, и она, тоже взглядом, недвусмысленно мне ответила. Мы явно думали об одном: эта девушка многое скрывает. Я спросил снова, на сей раз еще более настойчиво: – Так кто же такой Кейси? Глэдис быстро подняла на меня глаза, а потом снова уставилась в пол. – Глэдис, все в порядке. Не бойтесь, смотрите на меня. Кейси и Дуглас Бьюкенен – один человек? Молчание. – Вы когда-нибудь бывали в Балтиморе? Это город на Восточном побережье. Вы когда-нибудь там были? Молчание. Я открыл папку и достал фотографию Дугласа Бьюкенена – большое черно-белое изображение, которое, скорее всего, представляло собой копию копии чего-то, что полицейские там, в Балтиморе, каким-то образом изъяли из документов доктора Джефферсона. Встал и, подойдя к Глэдис, протянул ей фотографию. – Вам знаком этот человек? Она мгновение неподвижно смотрела на изображение, потом резким движением выхватила его из моих рук. Быстро провела пальцами по гладкой бумаге. – Это Дуглас, – медленно произнес я. – Вы его знаете, так ведь? Глэдис уже успела прийти в себя и снова начала отпираться: – Нет, я его не знаю. Но фотографию не отдавала. – Он мертв. Вот этот человек мертв. Для Глэдис Томас эти слова прозвучали как взрыв бомбы. Она словно окаменела. Рот безвольно раскрылся, и лишь нижняя губа как-то странно подрагивала. – Он умер два дня назад. – Я подождал, пока до нее дойдет новая информация, и повторил: – Он мертв. Вы знаете, что такое мертвый? Его нет. Он уже никогда не вернется. Мне кажется, Глэдис меня даже и не слушала: она просто сидела с открытым ртом. Брук тронула меня за руку. – Доктор Маккормик… Я снова произнес то же самое: – Он умер, Глэдис. Наконец через несколько секунд что-то в ее взгляде словно переключилось, она поднесла фотографию к губам и зарыдала. – Нет! – Да. Брук осуждающе посмотрела на меня. Я позволил Глэдис немного порыдать, а потом продолжил наступление. – Ему причинили большое зло, и мы хотим найти того, кто это сделал, – принялся объяснять я. – И нам очень нужна ваша помощь. Однако мой голос утонул в причитаниях. Слезы и сопли текли по лицу Глэдис и на прижатую к груди фотографию. – Я люблю тебя, – несколько раз повторила она сквозь рыдания. – Кейси, Кейси, Кейси! Опустив глаза, я ждал, пока рыдания хоть немного утихнут. Не тут-то было. Брук встала и обняла Глэдис, а та словно погрузилась в эти объятия. Рыдания перешли в вой. – Ш-ш-ш, – попыталась унять ее Брук. Не выпуская из руки фотографию, Глэдис тоже обняла Брук. Растроганный, я наблюдал за этим проявлением женской солидарности, над которой не властен даже коэффициент умственного развития. Глэдис завыла во весь голос. Дверь резко распахнулась, и на пороге показалась медсестра. – О Господи! – в ужасе воскликнула она. – Что здесь происходит? |