Онлайн книга «Шопинг в воздушном замке»
|
– Замечательно. Но мне известно, что здесь должна проживать Пелагея Андреевна! – Она уехала, – вдруг вполне мирно заявила алкоголичка. – Суворова в больнице, – показала я свою осведомленность. – Раз знаешь, чего лезешь? Ты ваще кто? – Меня зовут Лампа. – А меня утюгом кличут, – заржала Майя. Подавив накатившее раздражение, я постаралась сохранить вежливость. – Я и не думала шутить. Имя такое есть – Евлампия, сокращенно Лампа. – И че тебе надо? Я вынула кошелек. – Денег хотите? – И че делать? – Просто поговорите со мной. – Заходь! – Ступеньки не развалятся? – на всякий случай поинтересовалась я. – Они крепкие, – ухмыльнулась Майя, в предвкушении мзды пьянчужка стала приветливой, – лезь, не боись! Я вскарабкалась к двери, толкнула ее и очутилась в... не хватает слов, чтобы описать интерьер. Загаженная, замусоренная, похожая на общественный сортир московского вокзала комната. Но туалеты в столице, став платными, приобрели вполне приличный вид... – Садись, – кивнула Майя на табуретку. – Спасибо, я лучше постою, – стараясь не дышать, выдавила я. – Не хотите на воздухе побеседовать? – Тама дождь собирается! – Пока не капает, лучше выйти, – прошептала я. – Извините, я могу упасть в обморок. – Больная, что ли? – надулась Майя. – Нет, просто не выношу духоты, – соврала я. – Хрен с тобой, – проявила человеколюбие хозяйка. Мы выбрались на двор, я с удовольствием втянула носом свежий деревенский воздух и спросила у Майи: – Как к вам попала Суворова? – Ее на лето привезли, – без агрессии ответила хозяйка, – дачку сняли. – У вас? – поразилась я. – А че? И как отреагировать на ее вопрос? Сказать честно: «Только сумасшедший мог устроиться на летний отдых в помойке»? Решив воздержаться от комментариев, я задала следующий вопрос: – А кто доставил Пелагею Андреевну? Майя собрала лоб морщинками. – Э... э... Марь Иванна! – Мария Ивановна? – Точно. – А фамилию назовете? – Вострикова. Я несказанно обрадовалась этим сведениям. – Вострикова Мария Ивановна? Замечательно. – Нет, – возразила Майя, – Вострикова – это я. А Марь Иванна – она просто Марь Иванна. Радость сменило уныние, но потом я воспряла духом. – Наверное, дама оставила номер телефона... – Чей? – Свой. – Кому? – Вам. – За фигом? Я постаралась не нервничать. Спокойно, Лампа, Майя не слишком сообразительна, с ней нужно беседовать как с неразумным ребенком, она давно пропила ум... – Мария Ивановна, вероятно, беспокоится о родственнице, Суворова в преклонных годах, могла заболеть, что, собственно, и случилось. – Нету телефона, – тупо пробормотала Майя. – И откуда мне тренькать? В избе аппарата нет, а на переносной, без проводов который, большие деньги требуются. А где мне их раздобыть? Аргументация показалась мне убедительной, но возникли новые вопросы. – Каким образом Пелагея Андреевна очутилась в платной больнице? – Не знаю. – Вы звонили в «Скорую»? – Не знаю. – Майя! – А? – Хотите денег? – Очень! – алчно воскликнула пьянчужка. – Но я так просто и копейки не дам. Попытайтесь вспомнить подробности. – Об чем? – О болезни Суворовой! Когда Пелагее Андреевне стало плохо, вы обратились к врачу? – Не знаю, – заморгала Майя. – Черт возьми, хватит прикидываться! – топнула я ногой. – Видите тысячу рублей? – Да, – прошептала пьяница. – Она ваша. Как только расскажете в деталях про Суворову! Майя опустилась на траву. – Ее Марь Иванна привела, сказала: «Ко мне бывшая невестка приехала, комната нужна, а у тебя летний домик пустует». Я сходила к расположенной у забора поленнице, взяла небольшой чурбачок, принесла его туда, где сидела Майя, устроилась на нем и попыталась вникнуть в суть дела. Майя любит приложиться к бутылке, она алкоголичка, регулярно уходящая в запой. Пока был жив ее сын, он держал мать в ежовых рукавицах, вел хозяйство: огород, скотина – все было на плечах работящего Димы. Дмитрий поставил в дальнем конце участка, прямо у леса, небольшой летний домик, состоявший из комнаты, веранды и крохотной кухоньки. Парень сдавал его москвичам, желавшим вырваться на лето из душной Москвы. Правда, много прибыли сарайчик принести не успел – Дмитрия забрали в армию, и он погиб при невыясненных обстоятельствах. Лишившись единственного сына, Майя получила постоянный повод для пьянства. У местных кумушек вначале языки не поворачивались осуждать мать, потерявшую ребенка. Майю подкармливали, давали ей обноски. Но время шло, и отношение к бабе менялось. Через пару лет алкоголичку перестали жалеть. – Жрать хочешь – сажай картошку, огурцы, капусту, – говорили соседи, когда Майя возникала на пороге с протянутой рукой. – У нас тоже жизнь не сладкая, но ведь не попрошайничаем! |