Книга Дело бродяжки-девственницы, страница 8 – Эрл Стенли Гарднер

– Иногда в общении с адвокатом это не мешает.

– Слушайте, Мейсон, вы говорите так, будто она…

– Похоже, что у вас могут быть из-за нее неприятности.

– Не говорите так. Она прекрасная, непорочная девочка.

– А шантаж, насколько я понимаю, просто случайное совпадение? – заметил Мейсон.

– Да, чисто случайное, – подчеркнул Эддисон. – О шантаже ведь я еще и не упомянул.

– Ну пора упомянуть, я жду этого.

– Значит, так, – сказал Эддисон, – я вел с ней искренний отеческий разговор. Я сказал ей, что молодой девушке не следует одной совершать прогулки в вечернее и ночное время. Я сказал, что не хочу запугивать ее, но сейчас развелось столько преступников, всяких там сексуальных убийц-маньяков, что надо быть осторожной. Потом я послал ее в отдел кадров.

– Вы дали ей работу?

– Думаю, что после того, как я уведомил руководство отдела кадров о предстоящем появлении у них Вероники Дэйл, она должна была получить место в нашем универмаге. Я настолько уверен в этом, что даже не стал ничего проверять.

– Итак, сейчас она работает у вас?

– Да.

– Ну а что относительно Дундаса?

– Понимаете, мне позвонил этот тип, Эрик Хенсел, и сказал, что хочет взять у меня интервью в связи с появившейся в одной газете заметкой. Видите ли, мистер Мейсон, такой человек, как я, не может ссориться с прессой, мне вовсе не наплевать на мою репутацию. Я всегда дорожил ею.

– Конечно, – заметил Мейсон сухо.

– Но интервью оказалось совсем не таким, как я ожидал. Мистер Хенсел выглядел довольно мерзким. Рыжеволосый, развязный молодой человек, место которому скорее где-нибудь на ипподроме, чем в солидной газете. Он задал мне несколько вопросов о моей жизни, о моем партнере, о моих делах, причем вел себя агрессивно и нагло.

Когда наконец я решил выставить его за дверь, он спросил, в каких отношениях я состою с Вероникой Дэйл. Оказалось, что ему известны почти все факты. Так, он определенно знал, что я звонил управляющему отелем «Рокевэй», и сказал мне, что Джордж Дундас собирается опубликовать слухи обо мне в светской хронике и что он хочет знать, есть ли какие-либо основания считать, что я собираюсь жениться на Веронике Дэйл, молодой женщине, которая с моей помощью получила номер в отеле и была арестована той же ночью по обвинению в бродяжничестве.

Понимаете, Мейсон, тут я сорвался. Я заорал на него, закричал, чтобы он убирался вон, но этот наглец спокойно зажег спичку, чиркнув ею по крышке моего стола, закурил и, глядя на меня, спокойно заявил: «Ну ладно, толстяк, мы тиснем эту историю…»

Понимаете, Мейсон, в моем собственном кабинете этот юнец, этот сплетник оскорбляет меня!

– Он определенно не проявил к вам должного уважения, – заметил Мейсон.

– Не проявил уважения! – воскликнул Эддисон. – Да он, повторяю, просто оскорбил меня!

– И вы выставили его вон?

– Понимаете, – смутился Эддисон, – ситуация была довольно сложной. Если бы Дундас написал в своей газете, что…

– Вы испугались силы печатных сплетен?

– Мейсон, но ведь у них в руках факты, которые сами по себе ничего не значат, но их можно преподнести в таком свете, что… А Хенсел прямо намекнул, что они способны на это. Я привез Веронику Дэйл в город, я звонил по телефону управляющему гостиницы, чтобы ей дали номер, заявив, что ручаюсь за нее. Она была арестована по обвинению в бродяжничестве. Я нашел адвоката, чтобы вызволить ее из тюрьмы. Я дал ей работу. И мне не хотелось бы, чтобы была опубликована подборка сообщений обо всем этом. Вы понимаете меня?

– Конечно, – отозвался Мейсон.

– Поэтому, – заявил Эддисон, – нужно что-то предпринять.

– А что хочет от вас Эрик Хенсел?

– Он не сказал. Он достаточно хитер. О деньгах он вообще не упомянул. Он просто сказал, что подбирает факты для заметки и что работает на Джорджа Дундаса, для этого ему нужно удостовериться в самих этих сообщениях, поэтому-то он и пришел ко мне. Он хотел, чтобы я подтвердил или опроверг эти факты.

– И что вы ему сказали?

– Я заявил, что любые инсинуации по поводу моих отношений с Вероникой Дэйл есть верх абсурда, я отношусь к ней как отец. Но когда он попросил меня подтвердить или опровергнуть самые факты, я не знал, что делать. Я сказал, что у меня больше нет времени говорить с ним, и выставил из конторы.

– И потом сразу же позвонили мне? – спросил Мейсон.

– Нет, не сразу.

– Почему?

– Я просто не знал, что делать. Мне больше всего не хотелось обращаться с этим вопросом к вам. Я боялся, что вы посмеетесь надо мной.

– Когда вы говорили с Хенселом?

– Примерно полтора часа назад.

– Он оставил свою визитную карточку? – спросил Мейсон.

– Нет, только телефон. Конечно, Мейсон, все это чистейший шантаж, но доказать это нельзя. Вот его номер!

Мейсон взял листок бумаги, извлеченный Эддисоном из кармана, и развернул его.

– Конечно, если это шантаж, то Хенсел в этом деле явно не новичок. У него должен быть опыт в такого рода деятельности.

– Но что делать мне? – воскликнул Эддисон. – Правда ведь, ужасная ситуация? Факты я отрицать не могу, а мои конкуренты оценят все по-своему. Мой партнер просто сойдет с ума.

– А кто ваш партнер?

– Его зовут Эдгар Феррел.

– Где он сейчас?

– К счастью, у него отпуск. Феррел – ужасный консерватор. Уж либералом-то его никак не назовешь.

– Опишите мне его.

– Это старомодный пень, упрямый как осел. Что касается бизнеса, то я уже пять лет веду его фактически в одиночку. Партнерство Феррела для меня тяжкий крест. У него ни разу не появилось ни одной здравой идеи, ни одного дельного предложения. Он знает лишь работу счетовода, все время возится с бухгалтерией. На каждую ошибку набрасывается как коршун на цыпленка. Но сам никогда не принимает никаких решений. Да что там о нем долго говорить! Он просто паразит, кровосос, заноза. Я столько натерпелся от него, но я не могу допустить, чтобы он прочитал такую заметку, уж лучше я заплачу.

– Как он вошел в дело?

– Унаследовал акции от отца. Мне бы надо было в свое время купить их, но я решил, что мне пригодится молодой помощник. Он помоложе меня, и, естественно, я думал, что он гибкий, энергичный, инициативный, находчивый. Но я ошибся. Он просто узколобый баран.