Онлайн книга «Дело бродяжки-девственницы»
|
– А почему вы не выкупите акции теперь? – Понимаете, – объяснил Эддисон, – наш бизнес процветает. Вы же знаете, что было в последние годы. Люди просто сходят с ума. Они готовы платить за любое барахло. Я не хочу думать о том, что когда-нибудь настанут другие времена, однако сейчас наши прилавки забиты дорогостоящими товарами низкого качества, и люди охотно покупают их. О ценах теперь никто не думает. Если кто-то решил что-то купить, он купит… – Феррел женат? – Да. – Его жена отдыхает вместе с ним? – Нет. Он отправился на Северо-Запад один, хочет, видимо, половить форель, он заядлый рыболов. – На машине или поездом? – На машине. Он здорово загрузил ее, снял заднее сиденье и свалил туда кучу походного оборудования, всякие раскладушки, палатку и черт-те что еще. Сейчас он, вероятно, где-нибудь между Лас-Вегасом и Рино. Он вернется через две недели на совещание акционеров. И за этот срок, за эти две недели, я должен все уладить. Если до него дойдет что-нибудь, он поднимет такую бучу! Серьезно, Мейсон, я готов откупиться. – Что ж, – заметил Мейсон, – может быть, поручить частному детективу последить за Хенселом? – Не надо, – заявил Эддисон. – Ведь если эта история с Вероникой выплывет наружу, она станет совершенно убийственной для меня. Этого допустить нельзя. Придется платить. – Вы сообщили мне все факты? – спросил Мейсон. – Да. – А у вас действительно ничего не было с Вероникой?! – Помилуйте, мистер Мейсон! – Да или нет? Поймите, я ваш адвокат. Может быть, вы поцеловали ее на прощанье или что-нибудь подобное? – Нет, как вы выразились, у меня ничего с ней не было. Уже само это предположение оскорбительно для меня. Она поцеловала меня на прощанье, но это был чистый, детский жест, выражение признательности со стороны неиспорченной невинной девочки. – Так, – заметил Мейсон, – а потом она позволила арестовать себя за бродяжничество. – Не говорите так, я чувствую в ваших словах какой-то намек. – Несомненно. – Вы действительно полагаете, что она нарочно дала арестовать себя? – Будучи вашим адвокатом, я не могу пройти мимо реальных фактов. Вы подобрали на улице молодую женщину, точнее, девушку лет восемнадцати. Вы обеспечили ей номер в отеле. Она отправилась туда. Затем ее арестовали за бродяжничество. Вы звоните мне, чтобы я освободил ее. Я это сделал. Появляется ее мать… – Ее мать? – удивился Эддисон. – Как это? Ее мать находится за две тысячи миль отсюда. – Ее мать покинула мою комнату за несколько минут до вашего прихода. – Что ей было нужно? – Она хотела поблагодарить меня за то, что я сделал для Вероники, хотела заплатить мне за услуги. Я назвал сумму в сто пятьдесят долларов, и она оставила чек на эту сумму. Я дал ей расписку, указав, что чек будет предъявлен к оплате, когда я полностью закончу это дело. Так что вы можете порвать чек на пятьсот долларов, которые должны были уплатить мне. Теперь ваше имя в этом деле может не фигурировать, я могу заявить, что мне заплатила за услуги мать клиентки. Никто не сможет доказать, что вы заплатили мне хотя бы пенни за дело Вероники Дэйл. – Да, это меняет ситуацию, но все же я не знаю… пожалуй, я заплачу этим газетчикам. Я должен заплатить. Этот мой чертов партнер и собрание акционеров… Нет, Мейсон, придется заплатить. Хорошо бы поменьше, но дать им придется. Чтобы избавиться от этих кровососов, чтобы не фигурировать в этой колонке в газете. – Я не вижу пользы спорить сейчас с вами, – устало сказал Мейсон. – Забудьте обо всем. Дайте мне спокойно заняться этим делом. – Но поймите, Мейсон, я хочу заплатить. Я не могу допустить, чтобы мое имя появилось в газете. – А что случится, когда вы заплатите? – Откуда я знаю! – Зато я знаю. Шантажист возьмет деньги, потратит их, потом придет за новыми деньгами. Заплатить ему первый раз – самая большая ошибка. Как только это сделано, ты уже сидишь на крючке. Рано или поздно все равно придется защищать себя. – Но я не могу. – Все, хватит, – прервал его Мейсон. – Не беспокойтесь. Предоставьте это дело мне. Я обо всем позабочусь. – Но я хочу заплатить… – Нет, – ответил Мейсон, – вы вовсе не хотите заплатить, вы просто хотите, чтобы ваше имя не появилось в газете в светской хронике, чтобы оно не было упомянуто рядом с именем восемнадцатилетней девушки. Вот чего вы хотите. Давайте прекратим спор. Где ваш банк? – Это Второй Национальный. – Отлично, – заявил Мейсон, – там я и получу свой гонорар. И уничтожьте тот счет, который я вам прислал. Я не хочу, чтобы его кто-нибудь видел, в частности ваша бухгалтерия. Делла, дайте мне бланки чеков Второго Национального. Пока Эддисон заполнял бланк, адвокат наставлял его: – Больше не разговаривайте с Хенселом. Если кто-нибудь спросит, знакомо ли вам это имя, ответьте, что нет. Если Хенсел позвонит вам еще раз, пусть секретарша скажет, что вы заняты и не можете принять его. Не говорите с ним по телефону. – Но так не получится, Мейсон. Он слишком много знает… – Скажите, что вы заняты, – повторил Мейсон. – Я все устрою. Теперь возвращайтесь в свою контору, порвите тот счет, что я прислал вам, и забудьте обо всем. Эддисон глубоко вздохнул: – Я понимаю, Мейсон, вы чертовски умелы и сообразительны, и все же заплатите им, но не больше десяти тысяч долларов. Если что, посоветуйтесь со мной. Да, конечно, я сижу у них на крючке, крепко сижу. – Десять тысяч вы заплатите им сейчас, – повторил Мейсон, – еще десять через тридцать дней, и так каждый раз по десять тысяч вплоть до самой смерти. Нельзя платить шантажистам. – Проклятье, Мейсон, но я должен заплатить им. – Оставьте Хенсела мне. – Вы заплатите ему? – Возможно. Но сделаю это так, что больше платить уже не придется. Эддисон еще раз вздохнул и встал с кресла: – Хорошо, вы мой адвокат, вы знаете, что делать. До свидания. Как только Эддисон покинул контору, Мейсон повернулся к Делле Стрит: – Делла, я прошу тебя надеть перчатки. – Перчатки? – Да, именно. Делла повиновалась. |