Онлайн книга «Большая девчонка»
|
– А чего же потом не уехал? – Это длинная и запутанная история. Потом как-нибудь расскажу. – Хорошо. Не забудь, ага? Мне интересно узнавать про тебя. – Это чем же я такую честь заслужил, сударыня? – Ты же новенький! – я хлопнула его по плечу. – А биография новеньких всем интересна. Так уж в жизни повелось, Лева. Терпи. Мы уже хотели выйти из класса. Дверь открывала я. И тут я почувствовала, что я этой дверью кого-то пришибла. Оп-ля! Там за дверью совсем-совсем близко, а может быть, даже прислонившись к ней, стояла учительница биологии Зоя Васильевна. – Простите, – извинилась я. И тут же поняла, что ударила-то я ее по уху. Потому поняла, что, во-первых, биологичка схватилась за ухо, а во-вторых, увидела, что Тимка Певченко, стоящий у окна, молча указывал мне пальцем одной руки на биологичку, а другой рукой оттопыривал свое ухо. И это могло означать только одно: Зоя подслушивала, о чем мы с Левой в классе судачим. Дверь в классе была закрыта неплотно, в ней оставалась щелка. Учительнице попало по уху, понимаете, да? Я не удержалась. – И совсем не обязательно шпионить, – прошипела я в лицо Зое Васильевне. – Что? Что ты сказала, Покровская? – Что слышали. – Да как ты смеешь? – А как вы смеете? Вы просто типичная советская шпионка! Левка дернул меня за руку, укрощая мою невоздержанность, и мы отправились прочь. Биологичка осталась у класса булькать что-то возмущенным голосом. А мы уже шли по коридору, рассуждая о том, что некоторые учителя бывают любопытные, как бабки на скамейке в нашем дворе. – Но вообще-то ты нагрубила напрасно, – сказал Лева. – Можно было сдержаться. – Чтоб она в другой раз снова подслушивала, да? Ничего, перебьется. – Ладно, может, забудет, – Лева усмехнулся. – Все-таки в следующий раз считай до десяти, прежде чем учить старших. О’кей? – Ладно, подумаю, – буркнула я. На уроке истории, начавшемся после этой перемены, в класс вошел историк Порфирий Петрович и сообщил, что меня ждет директор. – Ты прямо сейчас можешь пойти в его кабинет, Виолетта. Я пожала плечами и вышла. Шла и гадала, зачем я понадобилась директору. У меня и в мыслях не было, что Зоя Васильевна доложит директору о таком ничтожнейшем пустяке. В первый день учебы я тоже что-то не очень лестное сказала училке первоклашек. Она же не пожаловалась! Директор Игорь Павлович был лысоватым крупным мужчиной. Раньше мне не приходилось с ним сталкиваться. Я просто знала, что вот этот крупный человек, грузной походкой иногда проходящий по коридору, – наш директор. – Покровская? – Игорь Павлович посмотрел на меня поверх очков. – Проходите, милочка. Садитесь. В обращении «милочка» не было ничего милого, понимаете, да? Я села перед ним на стул. – Рассказывайте. Что за инцидент произошел у вас с Зоей Васильевной. – Ничего не произошло. – Как так? У меня другие сведения. Вы обозвали учительницу, которой… э-э-э… пятьдесят три года – можно сказать, она годится вам в бабушки, – шпионкой. Это как понимать? Я молчала и высчитывала, годится ли Зоя Васильевна в мои бабушки. Получалось, что нет. – Молчите. Я думаю, вам надо извиниться, и как можно скорее. – А если не извинюсь? – Неужели не извинитесь? Игорь Павлович стал мелко-мелко стучать по столу обратным концом шариковой ручки. Наверное, нервничал. Пожевал губами, внимательно изучая мою физиономию. «Изучайте. Вы же в первый раз меня видите, – думала я. – И вообще – кого-нибудь из школы вы лично знаете? Из нашего класса, например, ни-ко-го! Чтобы с вами познакомиться, нужно что-нибудь выдающееся совершить. Выдающееся плохое». – Тогда, может быть, вам придется уйти из школы. Ха-ха! Да, так и выдал! Честно говоря, я испугалась. – В выпускном классе? – Ну, предположим, десятый еще не совсем выпускной. – А что, учителя всегда правы? – Не всегда. Но ни в коем разе их нельзя оскорблять. Они у нас неприкосновенны. И притом, это ведь было при других учениках? Этим самым вы подрываете авторитет педагога. Не согласны? – Она его сама подрывает. – Я вас больше не задерживаю, Покровская. Это был удар под дых. Извиниться? За что? Я не хотела извиняться, потому что считала себя правой. Перед какой-то ограниченной учительницей извиняться. Очень надо! Ни за что! Да и пусть выгоняют! Если парень и девушка наедине в классе – значит, какой-то там криминал? Даже если и криминал – целуются они, например. Что ж, подсматривать и подслушивать? – Что там у тебя? – шепотом спросил Лева, когда я вернулась в класс. Он смотрел на меня озабоченно, как родитель на свое чадо. – Какая-то мура, – прошептала в ответ. – Потом расскажу. Но прежде, чем Лева задал вопрос – на меня посмотрел Захар. Конечно, все на меня посмотрели, как смотрят на всех, возвращающихся с допросов. Но я-то видела только Захара. Когда я смотрю на Кислицина, конечно, ничто вокруг не исчезает, и все вокруг никуда не девается, но как будто все и всё покрывается легчайшим туманом, и я вижу только его лицо. Лицо с темными глазами в длинных ресницах и волосы, рассыпанные по плечам. И в этот раз Захар не опустил глаз, я первая опустила и вернулась на место счастливая, бережно храня этот взгляд на себе, а потом и в себе. – Покровская, как тебя директор принимал? – спросил на перемене Тимка Певченко. – Чем угощал? – Чаем с бисквитами, – ответила я. – Горячим чаем? – Очень, – сказала я. – Тимыч, скажи, если бы тебя попросили извиниться перед учителем – ты б извинился? – Конечно! – не раздумывая, ответил Тимка. – А за что тебе извиняться? Ты кого побила? – Биологическую Зою. – О-о! А-а! Понятно! Из-за такой чепухи? Как ты ее назвала-то? Я уж и позабыл. – Шпионкой. – По-детски назвала. Хотя правильно, конечно. Я видел, как она к дверям ухо прикладывала. Зою Васильевну не любят. Уроки биологии скучнейшие. Кричит, чуть расшумишься. Ну и вообще она уже старушка, на пенсию пора. Нет, старушки всякие, конечно, бывают, я не против старушек. Вот у нас уроки технологии в школе ведет старая женщина, лет шестидесяти. Но как она объясняет, как с нами общается, все мы у нее «солнышки», бежишь на эти уроки как на праздник. Жалко, они уже в девятом закончились. Шили юбки, фартуки, ночнушки, халаты, и все носилось, между прочим, и все получалось как в магазинах. А как делали салаты – парни под дверями скулили, и Вера Антоновна приглашала их торжественно отведать наши девчоночьи деликатесы. У нее были сиреневые букли – волосы она красила чем-то странным, и мальчишки звали ее Мальвиной. Швейные машинки она почему-то называла Колями – «Коля опять парик из ниток у тебя смастерил», – говорила какой-нибудь девчонке, когда у нее нитки в машинке путались. Мы от нее просто млели. И пусть она до ста лет на пенсию не уходит, от этого всем только радость. А Зоя Васильевна – тоска зеленая, травка высохшая осенняя, сонная муха. Ой, я опять плохо о ней говорю. Не буду. |