Онлайн книга «Большая девчонка»
|
– Испугалась? – Лева с веселой невозмутимостью глядел на меня. В голубых глазах плясали бесенята. Сегодня он какой-то совершенно другой! Я его таким не знала! Во-первых его игра на фоно, во-вторых, бесшабашность! Сумасшедше-талантливый день: зима началась, я познакомилась с Шопеном, до сих пор внутри чистые звуки плещутся, пианист рядом шлепает, причем пианист не маменькин сынок, а бесстрашный мачо… Как он придумал с трамваем, а? Просто жесть. – Нет. – Точно? Я рассмеялась. – Лев… Можно еще повторить! И когда мы расставались на лестничной площадке, он еще раз спросил: – Ты точно не испугалась, Рябинка? – Повторим? Прямо сейчас, да? Я готова! – Я повернула к лифту. – Пообедаем сначала, о’кей? После обеда на электронную почту пришло письмо: Не будем больше стоять на пути трамвая. Потому что им рулит живой человек. Мы кого-то зверски перепугали. Поступили как дети. Лев. Ну, что тут скажешь? Он прав. Ему полезно есть суп. Я пила чай и вспоминала другие рельсы. Август прошлого года. Огромную луну, просеку, лес с дождевыми каплями на ветвях. Зайца, выскочившего из чащи. И парня с длинными девчоночьими ресницами… Как хорошо мне было в тот вечер и ночь… я была на седьмом небе рядом с этой огромной луной. Захар совсем со мной перестал разговаривать. За последних два дня даже не взглянул ни разу. Но почему? Почему? Что я ему сделала? В чем провинилась? Я закусила губу, чтоб не разреветься. И все равно заревела. Почему со мной Лева, а не Захар? Я не спорю, мне хорошо с Левой, мне с ним интересно, но как только Лева исчезает за дверью, на меня наваливается пустота. И меня притягивает к себе вселенская черная дыра. Это Захар. Не помню, как я очутилась в подъезде Кислицина. Обычный панельный дом. Такие называют хрущевками. Захар жил здесь с рождения, и, наверно, его родители жили тут с их рождения, словом, дом был очень старый. Выщербленные лестничные площадки, узкие лестничные пролеты. Разномастные коврики у дверей. На подоконнике между третьим и четвертым этажом два засохших цветка в ведерках из-под майонеза. Кто-то их из квартиры выселил. Пусть бы сразу выбросил на помойку, они же теперь здесь мучаются, погибают от жажды. Кто их тут поливает? Велосипед, прикованный к перилам цепью с замком. Я стою между третьим и четвертым этажом у подоконника с дохлыми цветами. Я знаю, что Захар дома. Он мимо меня поднялся полчаса назад. – Привет! – удивился, конечно. – Ты че тут делаешь, Покровская? – Так. Ничего. – Ниче, так че стоишь? – Надо, вот и стою. – Ждешь кого? – Просто стою. – Ну, постой… Слава богу, здесь он со мной разговаривает. Значит, только в школе не замечает. В школе я, наверно, невидимка. Я не звоню в его двери. Я просто стою. Мне тут почему-то спокойно и хорошо. Почти как в августе при луне. Вернулась с работы мать Захара. Стучит каблучками по ступенькам с сумкой в руке. Из сумки пачка молока выглядывает. – Виолетта? Ты к Захару? А почему не заходишь? – Нет, я не к нему, тетя Таня. Я просто стою. Знакомых жду. – А, ну ладно. А то зашла бы. – Спасибо, теть Тань. В другой раз. Мама Захара стройная, как девушка. А лицо почему-то уже в морщинках. Моя мама, наоборот, – лицо молодое, а фигура полная. Я бы зашла с радостью. Но ведь Захар не хочет. А стоять тут я имею право. Я буду стоять тут хоть всю ночь. Он не имеет права меня отсюда прогнать. – Я ее не звал! – кричит Захар в прихожей. Наверное, его мать обо мне спросила. – Хочет – пусть стоит! Дура! Я знаю, что дура. Ну и пусть. Зато Захар в двух шагах. Я слышу, как он ходит. Как уносит кружку с чаем в свою комнату. Мне кажется, я даже слышу, как он сидит за компьютером. И гоняет фильмы по DVD, как на даче. Он, наверное, даже не знает, что фильмы можно смотреть прямо по компу. Мне даже казалось, что я слышу, как на его экране стреляют бандиты и от них отстреливаются герои разных сортов. Мимо проходили соседи. Подозрительно косились на меня. Но я не пила пиво из банки. Я даже не курила, чтобы меня не прогнали. И меня не гнали. Зазвонил телефон. Меня разыскивала мама. Девять вечера. За окном темнота, побеленная снегом. Я отклеилась от подоконника. Завтра приду сюда с бутылкой воды. Я полью эти бедные растения. Я возьму шефство над ними. Жаль, что Захар не нуждается в моем шефстве. Я пришла. Нет, не на целый вечер. Полила цветы, поздоровалась с его мамой. Она опять за свое: – Ты к Захару? – Нет. Знакомых жду. – А-а… А то заходи. – Спасибо. А вот и отец… Отца Захара я побаивалась. Он высокий суровый мужчина. На даче он почти никогда не улыбался. Я отвернулась к окну в надежде, что дядя Толя меня не узнает. Скорее всего, и не узнал. Мало ли в мире девчонок. Стоит тут одна… Да и пусть стоит. Греется в подъезде. Никому не мешает. Может, пережидает метель. Через полмесяца цветы пошли на поправку, несмотря на то время года, когда ничего не растет. А к тем двум в пластмассовых ведерках прибавилась еще парочка. Их вынесли для спасения. Я цветочный МЧС, познакомьтесь. Иногда я меняла дислокацию. Встречала Захара у спортивного клуба, где он занимался борьбой. Захар выходил с парнями, они прощались взмахами руки, потом Захар подходил ко мне. – Че, Покровская, опять мимо проходила? – Угадал. Захар, ты почему в школе со мной перестал разговаривать? – А о чем? – О чем раньше. О чем в прошлом году. В позапрошлом. – Ты же с этим… Капитоновым френдишь. – Ну и что? – Ну и ниче. Тебе че, с ним скучно? – Да нет, он интересный. Знает много. – Рад за него. Передавай привет! – Обязательно. – Пока, Покровская! Береги здоровье! – Пока, Кислицин! Цвети и пахни! Однажды меня занесло на дискотеку. Я бродила по городу, пытаясь сочинить стихи о снежном холодном Захаре, и тут увидела афишу: ALAI OLI В НАШЕМ ГОРОДЕ! Что за группа Alai Oli? Ни разу про нее не слышала. Двести рублей у меня были, заплатила и зашла. Говорю же – я страшно любопытная. На сцене вокалистка в моем любимом прикиде – черные брюки, черная майка – ей вполне можно было в майке ходить, потому что грудь у нее была маленькая. Короткая, под мальчишку, стрижка, и если бы не голос, я бы вообще подумала, что это парень. Понятно, что и парень может тенором петь, как Витас, но на сцене была точно девушка. Вот такие мне нравятся – без выпендрежа, почти без косметики, без рюх-кружавчиков… Левая рука от плеча до локтя в татуировке. На месте она не стояла, крутила так и эдак стойку микрофона. Пела классно! Мне ее песни вполне… Хочу сказать, мне они нравились. |