Книга Бабочка в гипсе, страница 86 – Дарья Донцова

– И тогда она звякнула Коляну, – влез Павел, – и толкнула ему такую речь: «Записывай адрес. Знаю все про твою роль в истории со снайперами. Немедленно надиктуй признание и доставь запись в здание администрации заброшенного таксопарка, не послушаешься – убью. Я уже отстрелил ухо Валентине, это предупреждение. И принеси денег!»

– Дура, ой, какая дура! – оторопела я. – Неужели она полагала, что Рублев выполнит этот приказ? Нина сама организовала собственную смерть. Николай взял винтовку и избавился от Силаевой. То-то я гадала, почему у Нины остался сотовый? Отчего киллер не взял ее телефон? Как он не понял, что Силаева еще жива и способна говорить? А это был Колян, который испугался и удрал. Надеюсь, ты получил от него полное признание?

Павел включил электрочайник и под его мерный шум продолжил:

– Колян начал давать показания, он слабохарактерный, жадный и глупый, а еще трус. Рублев сразу назвал имя второго снайпера – это Федор Мамонтов, олигарх из списка «Форбс» и…

– …приемный сын старухи Рублевой! – закричала я, выпрыгивая из кресла. – Баба Нила воспитывала мальчика, как родного, а тот в смутные времена разбогател и перестал общаться с ней и Николаем!

– Не совсем так, – остановил меня Гладков. – Баба Нила из гордости никогда не обращалась к Федору, а Колян частенько брал у брата взаймы. В конце концов Мамонтов предложил Рублеву стать посредником при поиске партнера для игры.

– Не побоялся связаться со слизняком, – недоверчиво подхватил Макс, – мог ведь нанять любого. Рублев ненадежен, нажмут на него, он сразу сдаст олигарха.

Гладков насыпал в чашки заварку и залил ее кипятком.

– О том, что Мамонтов воспитывался бабой Нилой, широко известно. И какие улики есть против Феденьки? Колян говорит: «Олигарх играл в «карты». А Федя спокойно отвечает: «Ничего не знаю, брат мне много должен, вот он и мстит». Слово Рублева против заявления Мамонтова. Тут же прилетят адвокаты и в один счет отмажут богача. Прямых улик у нас нет.

– Ты бы хоть попытался поговорить с Федором, – вздохнула я.

– Он уже год как обустроился в Лондоне, – мрачно пояснил Гладков, – в России не появляется.

– Удрал подальше! – возмутилась я.

Паша пожал плечами:

– Клиент недоступен. Улик нет, заявление Коляна сочтут оговором, скажут про зависть к успеху товарища детских игр. Глотни чайку, это успокаивает.

Я отхлебнула из кружки:

– Ладно. Но за убийство Силаевой Коляна можно посадить!

– Нет, – буркнул Гладков.

Я чуть не разлила чай:

– Вот здорово! Только не говори, что улик нету! Из головы Силаевой эксперт вынул пулю. У бабы Нилы есть берданка. Сравните оружие, получите результат.

– Не горячись, – остановил меня Павел, – мы уже проделали необходимые действия. Ты права: смертельное ранение Силаевой нанесли из ствола, который бабка хранит для отпугивания бомжей, покушающихся на ее огород.

Я забегала по кабинету:

– Что еще вам надо?

Павел поморщился:

– Не мельтеши, у меня голова закружилась.

Но я не обратила внимания на замечание приятеля:

– Почему Коляну не предъявили обвинение в убийстве Нины?

Гладков потер лицо рукой:

– Потому что Рублеву во время допроса стало плохо, мы не успели дойти до стрельбы в Силаеву. Николай упал в обморок, сейчас он в больнице лежит, парализованный. Обширный инсульт, ни речи, ни движений, только глазами хлопает и мычит.

Я села на место, а Макс неожиданно сказал:

– Божья кара настигла Николая раньше, чем его осудили люди.

Меньше всего мне хотелось возвращаться в Брехалово. Выйдя на улицу, я сказала Максу:

– Поеду проверю, как идет в Мопсине ремонт отопления.

– Я с тобой, – немедленно заявил Вульф, – залезай в мою машину, пусть твоя здесь постоит. Поговоришь с рабочими, и вернемся сюда, сходим поесть.

Я влезла в шикарный внедорожник, на котором сегодня прикатил Макс. Некоторое время мы ехали молча, потом Максим сказал:

– Игоря и Леню отдадут прадеду.

– Ковригину? – изумилась я. – Ему же много лет, и Тимофей Пантелеймонович бывший вор.

Макс резко ушел в левый ряд.

– Не знаю, каким образом криминальный авторитет обойдет закон, но абсолютно уверен, что ему это удастся. Мальчики уже под его опекой.

– Вот это скорость решения проблем! – восхитилась я. – А Илья?

Максим свернул на шоссе.

– Того пока лечат, уж не знаю, является ли доктор шарлатаном или он и впрямь способен социализировать умственно отсталого человека. Как только деньги, внесенные за курс лечения, закончатся, Ковригин возьмет и этого паренька.

– Поведение Тимофея Пантелеймоновича вызывает уважение, – кивнула я. – Надеюсь, у него хватит сил и здоровья справиться с пацанятами.

– Не люблю преступников, – поморщился Макс, – и не верю в желание человека измениться. Вот хитрее он может стать, перестанет попадаться, нарушая закон. Но сейчас я солидарен с тобой: Ковригин вызывает уважение, не всякий отец возьмет троих детей, один из которых даун. Чего хотеть от старика? А вот Лев Георгиевич мне отвратителен. Кстати, он больше не начальник управления.

– Думаю, Райкин не пропадет, – грустно заметила я.

– Одна субстанция всегда всплывает, – кивнул Макс.

– Интересно, Валентина поправится?

Вульф зарулил на бензоколонку.

– Никто не знает, но врачи настроены пессимистично, она до сих пор в коме. Да, ты, наверное, не знаешь, что Прасковью Никитичну отправят в интернат, она не способна жить одна.

– Ничего хорошего в этой истории нет, – вздохнула я.

Максим открыл дверь.

– Пошли выпьем кофе. Знаешь, я тут задумался: что такое любовь? И пришел к выводу: не всегда это чувство идет человеку на пользу. Филипп обожал детей, ради Илюши согласился убивать ни в чем не повинных людей. Колян любит деньги, ради них готов на все, Нина потеряла голову из-за страсти к мужу. Вроде везде любовь! И что получается?