Книга Хороший немец, страница 100 – Джозеф Кэнон

— Но это и было СС — в документах так и указано.

— Тогда он был прав, что хотел их заполучить, не так ли? Даже вас он убедил в этом.

— Да ладно вам, Берни, они же никого не вешали. Они были в Пенемюнде до февраля — так указано в документах. Сколько они могли знать?

— Каждый знал, — сказал он резко, тоном прокурора, открывающего новое дело. — Именно в это никто и не хочет верить. Знали все. Рената Науманн знала. Гюнтер знал. Все в этой проклятой стране всё прекрасно знали. Выдумаете, тот, кто в те последние дни мог достать машину СС, не знал? Людей не переставали вешать и после февраля — они должны были это видеть. Не говоря уже обо всех остальных. У них там было сорок лагерей для рабочих, Джейк, сорок, и во всех лагерях умирали люди. Они знали.

— Но это не делает из них…

— Нет, лишь соучастников. Вы полагаете, они были лучше, потому что умели работать с логарифмической линейкой? Они знали. — Он помолчал, а потом продолжил, но уже не прокурорским тоном. — А я не могу даже пальцем их тронуть. Им повезло, что СС любило все заслуги приписывать себе. Так что они отмазались от очень большой ответственности. Ради этого стоило мчаться в Берлин, как вы считаете? Как бы там ни было, это лишь версия. У вас есть лучше?

— Тогда зачем посылать Эмиля? Почему не какого-нибудь помощника?

— Может, только он изъявил желание ехать. У него здесь жена.

Джейк отвел взгляд, потом покачал головой.

— Кроме того, он приехал не один. С ним было еще двое. К чему рисковать и посылать его?

— Он знал, что искать.

Джейк вздохнул.

— Талли тоже знал. Он приехал сюда. Тут должно что-то быть. А что, не могу понять.

Берни пожал плечами:

— Вы же читали дела.

— Да, — сказал он и поднял голову. — Но не только я. Сохраните место для меня, ладно? Я попозже вернусь.

— Куда вы собрались?

— Выслушать другое мнение.

Шеффер переместился с кровати в кресло, но повязка по-прежнему была на месте. Рана явно заживала: когда Джейк вошел, он почесывал повязку.

— Ага, мой новый партнер, — сказал он, радуясь, что может отвлечься. — Что-нибудь есть для меня?

— Нет, это у вас есть что-то для меня. — Джейк присел на кровать. — Вы ездили в Центр документации, чтобы ознакомиться с документами по А-4. Что вы там обнаружили?

Шеффер посмотрел на него, как пацан, застигнутый на месте преступления, потом улыбнулся:

— Ничего.

— Ничего.

— Верно, ничего.

— Неутешительно, должно быть. После вторичного поиска.

— Ну вы и ищейка, а?

— Ваша фамилия в журнале регистрации. Талли тоже. Тем же днем. Но вы знали об этом.

Шеффер поднял на него взгляд:

— Нет.

— Но вас это не удивляет.

Шеффер снова почесался и ничего не сказал.

Джейк внимательно посмотрел на него, затем откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

— Мы так может весь день просидеть. Расскажете, что вы искали, или мы будем играть в вопросы и ответы?

— Что? То, что я еще не знал, вот что. Но не нашел.

Джейк опустил руки:

— Рассказывайте, Шеффер. Это не так смешно, как вы думаете. Человек приезжает вслед за Талли в тот самый день, когда он был убит, копается в тех же документах, имеет при себе оружие, подобное тому, которым его убили, — я знал людей, которые получали срок и при меньших уликах.

— Стоп, а кто тут смешной? За десять центов я вам такое подкину. Я же сказал вам — я не знал, что он был здесь.

— Ладно, зайдем с другой стороны. Брандт что-то рассказал Талли. Допускаю, что вы об этом узнали благодаря прослушке?

Шеффер кивнул:

— Сначала мне это даже в голову не пришло. Операторы записывают только то, что может представлять интерес — когда слушают. Тебе передают обрывки разговора. А об остальном догадывайся сам. Но если разговор шел о технике, они записывают все.

— А этот разговор не записали.

— Они болтали о личном. То да се. А потом он говорит: «Все, что мы делали, зафиксировано в документах». Смысл, в общем, такой. И ничего странного — все было в Нордхаузене, они ничего не утаили. Тонны документов. Они сами хотят пользоваться ими, правильно? Так зачем что-либо утаивать? Затем он делает ноги, а я просматриваю расшифровки, и думаю: а что, если? Может, он имеет в виду другие документы. Надо проверить. Но там ничего нового, если только вы чего-нибудь не обнаружили. Я вот не нашел. Поэтому и решил, что он имел в виду документы Нордхаузена.

— Но Талли так не думал. И он знал то, чего не знали вы.

— Чего?

— Остальную часть разговора.

Шеффер какое-то время обдумывал это, потом покачал головой.

— Но там ничего нет. Я смотрел.

— Дважды.

— Ну да, дважды. Мой немецкий не так хорош, как ваш.

— А Бреймера? Он тоже в журнале регистрации. Вы поэтому брали его с собой? Или у него были свои причины?

— Он в этом не участвует…

— Рассказывайте, или я сам у него спрошу. Партнер.

Шеффер пристально посмотрел на него, затем опустил плечи и начал ковырять пластырь.

— Послушайте, мы тут ходим по тонкой грани. Эти парни — лучшие ракетчики в мире, с ними никто рядом не стоял. Нам нужно заполучить их. Но они — немцы. А некоторые очень щепетильны в этом вопросе. Одно дело, если они просто исполняли приказы — а кто, черт побери, не исполнял? — но если есть что-то еще, ну, мы не можем ставить в неловкое положение Бреймера. Нам нужна его помощь. Он не может…

— Дать работу нацистам.

— Плохим парням, по крайней мере.

— И вы полагали, что в архивах могло быть нечто щекотливое.

— Нет, я так не думал. — Он отвел взгляд. — Во всяком случае, не оказалось. Я не знаю, что, черт побери, имел в виду Брандт, если он вообще что-то имел в виду. Важно то, что там не оказалось. Эти парни чистые.

— Тайтель не считает их уж такими незапятнанными.

— Он еврей. Чего вы от него хотите?

Джейк посмотрел на него.

— И это я слышу от американца, — сказал он тихо.

— Вы знаете, о чем я. Он, блядь, пустился в крестовый поход. Но этих парней он не получит. На них ничего нет.

Джейк встал.

— Должно быть. То, что Талли решил продать русским.

— Но не то, что они были нацистами. Русским на это плевать.

— Нам тоже.