Книга Разум и чувства, страница 37 – Джоанна Троллоп

— Ну, — по-прежнему жизнерадостно воскликнула Шарлотта, — по словам мамы, он тоже увлекся вашей сестрой. Вы не представляете, какой он романтичный, хоть немного и староват. — Теперь уже она наклонилась вперед, насколько позволял выступающий живот. — Должна вам кое в чем признаться: мама и Джонно пытались свести нас с ним, когда Джонно женился на Мэри, но потом мама поняла, что я совсем не гожусь на роль миссис Брэндон. Мне с ним было бы чертовски скучно. Бррррр, даже подумать страшно!

— Так вы, — с трудом выдавила из себя Элинор, — встречались? С Биллом?

Шарлотта изумленно вытаращилась на нее, а потом откинулась на спинку стула, разразившись хохотом.

— О мой бог, конечно нет! Он даже ни разу не предложил мне сесть рядом с ним. Хотя, по-моему, я нравилась ему. Но мне так хорошо с Томми! Он такой лапочка! Даже несмотря на то, что редко со мной говорит.

Тут словно по волшебству рядом с ними материализовался Томми Палмер, по-прежнему с Blackberry в руке. Словно не замечая Элинор, он обратился к жене:

— Это не имеет никакого смысла, ты все равно никогда не слушаешь.

— Вот видите? — радостно воскликнула Шарлотта, обращаясь к Элинор. — Видите?

— …поэтому я и предпочитаю молчать. Зачем расходовать слова втуне. — Он протянул жене пустой стакан из-под виски. — Пойди-ка, Чарли, налей мне еще. Я женился на тебе не из-за твоего ума, а из-за твоего тела. По-моему, это очевидно.

Шарлотта с трудом поднялась со стула и взяла стакан из его рук. Потом наклонилась и примирительно чмокнула мужа в щеку.

— Ну видите? — снова обратилась она к Элинор. — Разве он не прелесть?

Томми Палмер даже не обернулся к жене. Вместо этого он пристально посмотрел на Элинор. Взгляд его был на удивление добрым.

— Как вы? — поинтересовался он.

Изумленная, Элинор пробормотала:

— Хорошо… Хорошо, большое спасибо, мы…

Он улыбнулся. Потом, кивнув на жену, сказал:

— Знаете, у этих Дженнингсов золотое сердце, но они толстокожи, как африканские гиппопотамы. Им и в голову не приходит, что развеселые вечеринки в Бартон-парке не то развлечение, о котором вы мечтали.

Элинор взглянула на Шарлотту. Та, нисколько не смутившись, продолжала радостно смеяться. Элинор растерянно произнесла:

— Большое спасибо. Я хочу сказать… все так к нам добры… — Она замолчала.

Томми Палмер положил свободную руку на голову жене.

— Делать добро для них так же естественно, как дышать. Но вот воображения они напрочь лишены, видно, фея-крестная позабыла о нем, собираясь к ним на крестины. — Он едва заметно, без намека на игривость, подмигнул Элинор. — Иными словами, вы должны знать, что у вас есть союзник. На случай, если вам таковой понадобится.

Запинаясь, она пробормотала:

— С… спасибо. — Томми снял руку с макушки Шарлотты и помахал ею в воздухе.

— Не благодарите. Просто запомните это. Так что, Чарли, где мой виски?

Из своей спальни, где она наигрывала на гитаре прелюдию Вилла-Лобос — очень навязчивую и до крайности меланхоличную, — Марианна слышала, как мать разговаривает по телефону. Судя по всему, с Джонно: несмотря на то, что на нем лежало руководство компанией, он обязательно звонил каждое утро, чтобы доложить последние сплетни и разузнать, что происходит у них. Марианна почти презирала его за такую низменную склонность, сравнивая с Уиллзом, который, хоть и любил порой позлословить у кого-нибудь за спиной, компенсировал излишнюю язвительность любовью к искусству, что для нее было очень важно. Они могли часами беседовать о поэзии, пейзажах, истории с ее романтизмом и, конечно же, о музыке. О, музыка! Как-то раз он даже пробовал сыграть на ее гитаре: конечно, если говорить честно, ему было далеко до Эда или Билла Брэндона, зато как он чувствовал музыку! С гитарой в руках, Уиллз спросил Марианну:

— А на пианино ты тоже играешь?

Она удивилась:

— Ну, я могу. Но предпочитаю все же гитару.

Посерьезнев, он заглянул ей в глаза.

— Я очень рад.

— Правда?

— Понимаешь, пианино делает музыканта каким-то… отстраненным. По крайней мере, мне так кажется. С гитарой в руках становишься, наоборот, более страстным, открываешься для чувства. — Он склонился к ней. — Ты ощущаешь ее вибрацию, когда играешь?

Она кивнула. Потом мягко сказала:

— Конечно, я ее ощущаю. Ощущаю тон.

Его лицо было совсем близко.

— Это так чувственно! Так сексуально, — жарко шепнул Уиллз.

Марианне стало трудно дышать. Она попыталась понять, что с ней происходит. Воспоминания о подобных мгновениях таили в себе одновременно и муку, и блаженство. Постоянно возвращаясь к ним, она лишилась способности с головой погружаться в музыку — если ей и хотелось сейчас куда-нибудь погрузиться, так только в его объятия. Потом пришли слезы, принесшие вместе с облегчением еще и тоску, и жалость к себе, и новые воспоминания, которые накрыли ее словно волной, и…

— Марианна! — крикнула с лестницы Белл.

Марианна подняла голову, шмыгая носом.

— Иду!

Она положила гитару на кровать, вытащила носовой платок из коробки, стоявшей на столе, и высморкалась. Потом, скомкав платок в шарик, промокнула им глаза и подошла открыть дверь.

— Что, мам?

Белл увидела ее заплаканное лицо.

— О, дорогая…

— Все в порядке.

— Ты снова плакала. Деточка моя!

— Почему он не звонит? — простонала Марианна. — Почему не отвечает на электронную почту? И даже на СМС? Почему хотя бы не даст знать, что просто жив?

Белл сделала пару шагов вверх по лестнице.

— Он обязательно ответит, дорогая. Вот увидишь. Наверняка произошло что-то очень серьезное, и он стремится тебя уберечь.

Марианна всхлипнула.

— Прости меня. Извини, что снова начала.

— Как бы мне хотелось тебе помочь!

— Ты помогаешь, — сказала Марианна. — Ты так добра со мной! Все, все очень добры. Даже эти идиоты из Бартон-парка, которые постоянно меня дразнят. Я же понимаю, что никто из них не желает мне зла: просто они слишком глупы, чтобы понять, как бестактно поступают.

— Джонно, кстати, только что звонил.

Марианна присела на верхнюю ступеньку.

— Надо же, какой сюрприз, — слабым голосом откликнулась она.

— Как обычно, в приподнятом настроении. Не успела за Палмерами захлопнуться дверь — они уехали сегодня утром, — а он уже в ожидании новых гостей. Это вроде крестница последнего мужа миссис Дженнингс, с сестрой. Обе твоего возраста, так что Джонно приглашает нас на ужин в субботу.