Онлайн книга «Невеста»
В театр отправляться все же пришлось. Ванну принять Торе не позволили, и она не могла отделаться от мысли, что теперь все, кто приблизится, будут знать, чем она занималась. И с кем. Райгрэ с живым интересом наблюдал за тем, как ее одевают. Причесывают, скрепляя локоны шпильками. Расправляют юбки, скрывая сложную конструкцию турнюра, и вносят последние, мелкие штрихи в рисунок платья, все же недостаточно совершенный, по мнению портнихи. Когда райгрэ все-таки соизволил подняться и выйти, та выдохнула с явным облегчением. — Ох и не люблю я их, — прошептала она на самое ухо, делая вид, что поправляет воротничок. — Вроде бы и красавцы, но гнилья за этой красотой столько, что не приведи предвечная жила связываться. — Почему? Как-то Тора до этого момента не задумывалась над тем, можно ли считать райгрэ красивым. Да и какая разница? — Подпустить к тебе он никого не подпустит, — ловкие пальцы вытащили из прически локон, скрутили и оставили лежать завитком на шее, — но вот что сам делать станет… тут им никто не указ. Аманта — не жена, за нее заступаться некому. Поэтому будь осторожна, куколка. Тора будет. Она знает, когда мужчина слишком зол, чтобы к нему приближаться. — Благодарю за помощь, — раздалось от двери, и портниха тихо ойкнула. Как долго райгрэ стоял? И что именно слышал? Оскорбился? — Леди Торхилд необходим гардероб. — Райгрэ поставил на туалетный столик бархатный футляр. — Домашние платья. Для прогулок. Пара дорожных. Вечерние. Амазонка… — Он откинул крышку. — Перчатки, шляпки, капоры… что там еще полагается? Надеюсь, вы возьметесь за эту работу? — Буду счастлива, но… Сияние газовых ламп окрашивало аметисты не в лиловые, но в алые тона. — Вопрос цены значения не имеет. Леди Торхилд должна выглядеть достойно дома, который представляет. Холодный металл коснулся кожи. Ожерелье было изящным, но в то же время тяжелым. Для Торы. А вот Хильда, до поры до времени спрятавшаяся в зеркале, умела носить подобные вещи. Райгрэ, взяв руку Торы, раскрыл ладонь и положил на нее длинную ленту серьги. — Возьми. Это твое. Как закончите, спускайтесь вниз. Он ушел, а серьга осталась. И вторая, парная, лежавшая в футляре. И еще браслет… — Хотя бы не жадный, — как-то без особой радости в голосе сказала портниха. — Тебе помочь, куколка? Она ловко управилась и с серьгами, и с браслетом. Набросив на плечи Торы легкий плащ, протянула маску из черного бархата: — На улице пыльно, нечего тебе личико портить. На улице… Еще немного, и Тора выйдет на улицу. В город, где в последний раз бывала… давно, перед Каменным логом и той нехорошей историей. Мама еще обещала, что отведет Тору в лучшее ателье, а вместо этого пришлось уехать на побережье: папина работа не могла ждать. И на побережье тоже были ателье… — Идем, куколка. Не надо давать повод думать, что ты ослушалась. — Портниха помогла подняться. — Твои мерки у меня есть. Я подберу ткани, а там и про фасоны поговорим… тебе что больше по душе? — Не знаю, — честно ответила девушка, чувствуя, как заледенели руки. — Я… ничего не понимаю в одежде. Макэйо так говорил. Он всегда сам выбирал наряды для своих любимиц. И позже, когда Тора стала слишком взрослой, привычки не изменил, шутил, что так ему интересней. — Ой, глупость. Ничего тут сложного. Я тебе журналы пришлю, полистай на досуге. И вместе потом подумаем. Ты у нас красавица, тебе все к лицу будет… Обрати внимание на «Дамского сплетника», там порой очень оригинальные идеи попадаются… Нет, конечно, по их калькам шить тебе не пристало, но вдруг да глянется что-нибудь этакое, с фантазией… Ее голос, ласковый, журчащий, убаюкивал страх. И лишь оказавшись в коридоре, Тора поняла, что переступила-таки заветный порог, за которым заканчивалась безопасная территория. Но сбегать нельзя. — Ступай, куколка… — Портниха убрала руку. — Не надо ему перечить. Тора осталась одна. Она справится. Коридор… пуст. И лестница не так страшна. Всего-то пара дюжин ступеней. Холл. И Крайт, переминающийся с ноги на ногу. Легкий аромат лимонов… на самой грани. И есть ли он вовсе либо же Тора выдумала этот запах? — Добрый вечер, — сказала она, потому что молчать было бы невежливо. — Добрый. — Крайт поспешно отвел взгляд и за ухо себя зачем-то ущипнул. Уши у него были крупные, оттопыренные и ярко-красные, не то от стыда, не то от дурной привычки. На нем был фрак. Белая рубашка, в кои-то веки выглаженная. И галстук, завязанный не слишком-то умело: один хвост получился длиннее второго. А волосы по-прежнему дыбом торчали. — Я… — Он сглотнул и дернул хвост галстука, почти развязав. — Я хотел бы извиниться… я… мне очень жаль, что так вышло. Простите. Пожалуйста. Девушка не знала, что ответить. Она принимает извинения? Хильда только фыркнула: мальчишке она не верила. Притворяется. И Торе надо быть очень осторожной с ним и с остальными. Райгрэ наказал их, но злиться станут на Тору. Правда, вновь напасть не посмеют… пока райгрэ ее защищает. — Мне очень стыдно, — шепотом добавил Крайт. Врет. Но притворяться можно вдвоем — ссор райгрэ не потерпит. И Тора предложила: — Давай я тебе галстук нормально завяжу. Крайт согласился. Он подходил боком, медленно, точно опасаясь, что Тора его ударит. — Райгрэ сказал, что я с вами в театр иду, что буду нужен. Зачем? Тора понятия не имела. — Он со мной вообще не разговаривал. И не замечал даже. А теперь вот… я хочу сделать все правильно. И вновь вернуться в число любимцев? Галстуки Тора давно не завязывала, но руки помнили простейшие узлы. Вышло всяко лучше, чем изначально, хотя Макэйо наверняка отыскал бы недостатки. — Вас из наших больше никто не тронет. И… и другим не дадут тоже. Мне… мне действительно очень стыдно. — Крайт втянул воздух и густо-густо покраснел. Сила руды… а он первый, кто понял, но не последний. Сколько людей будет в театре? Множество. Свет сотни газовых фонарей тонул в желтом янтаре, которым был отделан холл Королевского театра. Тора старалась не вертеть головой, хотя ей все здесь было любопытно. И широкая тополиная аллея, по случаю премьеры украшенная бумажными фонариками. И само здание театра, огромное и в то же время гармоничное в каждой своей линии. И статуи на ступенях. Иные — из мрамора, или же восковые, или и вовсе не статуи, но люди, застывшие в причудливых позах. Лишь запах позволял отличить живое от неживого. |