Онлайн книга «Невеста»
— Я… с тобой отправлюсь. В гостиницу… — Гостиницы больше нет, Эйо. Взрыв. Рухнувшая опора. И оползень, который накрыл половину небольшого городка. Жертвы и похороны. Чернота траурных нарядов и белые саваны у разверстых могил. Руки Одена, что сжимают мои плечи так, словно он опасается, что я уйду следом. И я наклоняю голову, прижимаюсь к ладони щекой. Завалы расчищали долго. И городок сам собой отступил от коварного склона. Я знаю, что его перестраивали, теперь уже по плану. Крепили скалы, выводили по граниту сеть живого железа. Трое суток без сна, почти на пределе. И Оден, добравшись домой, свалился на диван в гостиной и заявил, что будет спать. Слово сдержал. Я только утром смогла уговорить его перебраться в спальню, и то пообещав, что буду рядом. Была. Дни к дням, разноцветные бусины на нити времени. И каждая что-то да несет… И время зимы иссякло. Весна пришла с солнцем и ветром, с подводами, потянувшимися к Перевалу, и с приемом в городской ратуше. Кто знал, что Оден умеет ревновать. Люто. До вздыбленной гривы, продравшей мундир, до оскала, до потемневших глаз и потери речи. Был ли повод? Был танец с незнакомым, но чрезмерно любезным офицером, вероятно, из новых, ищущих приключений. И его настойчивое желание продолжить знакомство. Чужой запах на моих перчатках. Двусмысленная шутка майора, что за красивой женой особый присмотр нужен. Про шутку и запах я выяснила позже, а в тот миг поняла, что Оден готов убить. И, взяв за руку, увела. Уже в карете, позволив содрать эти треклятые перчатки, сказала: — Собака ты глупая… Оден же выдохнул и сдавил меня до боли. — Убью, — прошептал он, целуя за ухом. — Если бы ты знала, что они говорят… — Знаю. Чушь. — Ту же, что в дамских салонах. — Не верь. — Не буду. — Он успокаивался медленно, и я перебирала золотые иглы в волосах. — Дом почти достроили. Он меньше этого… и не такой удобный, но… ты же переедешь? — Конечно. Мой новый дом был полон света и весеннего робкого тепла. В нем пахло свежим деревом, лаком, камнем, шерстью, Оденом и мной. А чуть позже — южным теплым ветром. И этот запах остался даже в поместье, куда нам разрешили вернуться на три дня: у дома Красного Золота появился наследник, медноволосый мальчишка с бледно-голубыми глазами. Виттар был горд и смущен. И еще растерян. Он впервые был живым и больше чем когда-либо прежде похожим на Одена. И хорошо, что эти двое смогли наконец поговорить друг с другом, пусть для этого им понадобилось подраться и напиться, а весь следующий день Оден провел, лежа в постели и прижимая ко лбу бронзовую лошадь. — Сложно, — сказал Оден позже, когда все-таки нашел в себе силы расстаться с лошадью. — Я все еще не могу привыкнуть к тому, что он взрослый. Мой брат сказал мне то же самое. Но с Брокком мы виделись часто, все же воздушный мост — его детище. И драконы. И неторопливые, похожие на стальных китов цеппелины, что медленно плыли по небу, открывая новые пути. — Мне всегда больше нравилось строить корабли, — признался братец, — а пришлось делать оружие. О своей жене он не заговаривал, когда же я спросила, ответил: — Мы оба привыкаем друг к другу. Думаю, со временем все наладится… я хотел бы показать ей море. А потом началось вдруг лето. С дурмана и южного ветра, который пришел и остался, чтобы расчесывать вересковые гривы склонов, звать меня голосом далекой грозы… и день ото дня зов становился все более сильным. Однажды я очнулась во дворе. Не человеком. Желая одного: бежать… куда? За ветром. В тот раз я вернулась… и в следующий тоже… но чем дальше, тем тяжелее было держаться. А еще Оден… — От тебя пахнет иначе. — Он ходил по пятам, позабыв обо всем, кроме меня. День. Второй. И третий. — Извини, но… если бы ты знала, как от тебя пахнет… — Как? — Серебром. И вереском. И медом. Ветром. Землей. Родниками. Чем-то давным-давно утерянным, позабытым. И однажды я не выдержала… Мы бежали по лунному следу. По воде. По бело-лиловому, расшитому медвяными нитями ковру. По миру, который существовал лишь для двоих. В этом мире не было ни правил, ни запретов. Утомленная игрой, я возвращала человеческий облик, ложилась, прижимаясь к золотому боку, засыпала совершенно счастливой. Сквозь сон слышала, как поют родники, и водяные, и огненные. Просыпалась и вновь бежала. Это длилось вечность, а выяснилось: всего-то три дня. И однажды зов исчез, а сны стали просто снами. Но сохранились горы, солнце и вересковые пустоши. И безоглядное, какое-то невообразимое счастье, от которого мне хотелось петь и кричать. И еще сделать какую-нибудь глупость. Например, упасть на землю и лежать, глядя в небо. Лучше, если вдвоем. Для одной меня небо слишком большое. Я устраиваюсь на животе Одена. — Эйо… — Он перебирает отросшие волосы. — От тебя опять иначе пахнет. — Плохо? — Нет… хорошо. Очень хорошо. Теперь и золотом тоже. А потом задумчиво так добавляет: — А у волков гон зимой… Спустя полгода Одена призвали ко двору. Рождение наследника престола — хороший повод, чтобы подарить королевское прощение даже тому, кто о прощении не просит. И земли за Перевалом получили нового наместника. — Это король, — вздохнул Оден, укладываясь рядом. — Он всегда добивается того, чего хочет… ну и в ближайшие пару лет он точно не умрет. Что ж, пожалуй, это можно считать хорошей новостью. — Зато тебе не придется дом перестраивать… — Угу. — Муж погладил мой живот. — И климат там лучше… Оден вздохнул. Он уже привык к Перевалу. Да и я, честно говоря, тоже. Но наш сын появился на свет в Долине, в середине весны. У него были светлые волосы, россыпи родинок на обеих щеках и яркие зеленые глаза… Лоза действительно сумела прорасти сквозь камень. |