Онлайн книга «Невеста»
— И осталась лишь ты. Сколько из ее братьев действительно рождены были мертвыми? А сколькие умерли в первые дни? Младенцы часто уходят. И эта обыкновенная в общем-то мысль вдруг кольнула под самое сердце. Его ребенок выживет. И с Торой ничего не случится. — Осталась лишь я, — эхом ответила Эдганг. — Дочь. Чистая кровь. Сильная кровь. Бесплодная, как равнина у Каменного лога. — И отец подобрал жениха. — Виттар продолжил чужую историю. Из близкой родни. Кузена? Или еще ближе, родного, пусть и наполовину? — Он моложе тебя был, верно? Эдганг попыталась отодвинуться, но Виттар перехватил тонкую руку. Хрупкую. Достаточно сдавить, и кость хрустнет. — На десять лет. — Она не подала виду, что испытывает боль. Или свыклась? Вряд ли ей легко жилось в доме, который вдруг перестал быть родным. — Он забрал все… он и его братец. Решили, что раз я женщина, то ни на что не способна. — А на что ты была способна, кроме ненависти? Отвернулась. — Ты его презирала уже потому, что он получил твое наследство. Твой дом. Твои земли. Тебя саму… получил и отвернулся. Так? Ты была слишком стара для него. Нет, он появлялся, исполнял супружеский долг, потому что желал наследника, но… ты была бесплодна, как твоя мать. Рванулась. Зашипела. Выбросила руку, готовая впиться в лицо острыми когтями. И живое железо, отзываясь, выпустило иглы. — Скажи, тебе не виделось в этом… возмездие? — шепотом спросил Виттар, наклонившись к самому уху. — Ты терпела… долго… пока однажды не поняла, что беременна. Что ты испытала? Радость? Восторг? Или предвкушение? Твой сын, твоя кровь, достойный наследник… ты его воспитывала, верно? — Он был слабым… — голосок вдруг сделался хнычущим, жалким, — таким слабым… я боялась, что он умрет… И Атрум не сумел отобрать ребенка у жены. Смирился. — Он рос, а ты рассказывала ему свои сказки о чистой крови… о том, что лишь он достоин встать во главе рода, возвысить его… А потом твой сын отправился в Каменный лог. И не сумел совладать с собственными желаниями. Они дорого обошлись мальчишке. — И все рухнуло, верно? Твой муж отвернулся от сына. А ты… что ты ему нашептывала? — Все из-за твоей шлюшки… жаль, что она не сдохла… — Эдганг заглянула в глаза, снизу вверх, с нежностью, которая была такой искренней. — Мой мальчик горевал… она все испортила тогда. И снова. Он собирался воевать, знаешь? — Положив левую руку на грудь Виттара, Эдганг задумчиво перебирала пуговицы на куртке. — Так хотел… чего ради? Я говорила, что в войнах нет смысла. Нужно ждать. Пусть глупцы погибают, а мудрые… мудрые будут жить и править. Не мудрые — бешеные. — И даже мой безмозглый муженек признал за мной правду… он всегда был трусом. И слабаком. Но после войны… о да, после этой войны открывались перспективы. А тут ты… и эта сука. Почему ты ее просто не отдал? Почему?! Она взвизгнула и, ударив Виттара в грудь, не устояла сама, покачнулась, разворачиваясь к лестнице. И Виттар разжал руку. Падала тихо. Не женщина — груда тряпья. Спустившись к ней, Виттар заглянул в глаза: — Ну и что осталось от твоего рода? Девочка с белыми волосами. Отец — Атрум. Мать — из младших домов. Скоротечный роман. И ребенок, которого невозможно оставить… хорошо, избавляться не стали, прислали, как водится, с серебряной ложкой. Атрум принял. — Вот. — Виттар достал нож и вложил его в руку. — Кажется, ты потеряла. Захрипев, старуха попыталась отползти, и Виттар сдавил пальцами тонкую шею. Хрустнула громко. Поднявшись, он переступил через тело, поднялся к себе и тщательно вымыл руки. Тора спала, обняв руками живот. Смешная. И теплая. Почему не отдал? Не захотел. — Ты? — Тора перевернулась на спину. — Я. — Что случилось? — Ничего… завтра случится. Тело найдут утром. Падение с лестницы… несчастный случай… старые лестницы старых домов видели множество несчастных случаев. — Торхилд… — Виттар любовался узором из теней на коже жены, — что мне сделать, чтобы ты была счастлива? Пока еще есть время. Она щурится, зевает и, забираясь под руку, бормочет: — Поцелуй. И завтра тоже. Каменный лог… та же равнина, но в черных траурных тонах. И кольцо из скал, что подымались отвесными стенами. Крепость? Похоже. Но ворота открыты. Оден ступает медленно, не потому, что устал, хотя устал, конечно. Но он прислушивается, принюхивается к сухому ветру, пытаясь уловить тот самый опасный запах, который остановит нас. — На этих землях нет закона иного, нежели закон первородной жилы. — Существо, казавшееся мне камнем, поднялось. — Вас никто не остановит. Оно не было псом, как не было и человеком. В нем перемешались обе сути. Тело, излишне длинное, худое, выглядело нелепым. Собачья голова, но с лицом, не мордой. Широкие плечи и бочкообразная, с длинным килем, грудь. Руки вывернуты. Позвоночник изогнут, как у борзой, и кажется, что существо лишь ненадолго поднялось на задние лапы. Ему неудобно стоять. Но оно терпит. Странно, что я не испытывала страха. Оден лег, позволяя мне сойти, и я с трудом удержалась на ногах — мышцы от долгой скачки затекли. Да и сам Оден возвращался с трудом. Минуты полторы он стоял на четвереньках, пока я не догадалась сунуть флягу с водой. — Пей. На сей раз отказываться не стал, пил аккуратно, видно, что сдерживал себя. А существо наблюдало за нами. — Здесь давно не было подобных вам. — Как давно? — Оден вытер губы ладонью, а ладонь облизал. Но пить больше, чем выпил, не станет. Вот собака упрямая! — Давно. Раньше. Приходили. Я радовался. — Голос был скрипучим, словно в горле существа заедала невидимая шестеренка. — Чаще всего радовался. — Но иногда нет? — Иногда, — согласилось оно, почесывая когтями шею. — Последний нет. Давно. Но я помню. У него были темные волосы. У нее — много братьев. Братья говорили, что он лжет. И ему нужны земли и кровь. Но он говорил о любви. — Желтые глаза смотрели неотрывно. — Так часто говорил, что сам поверил. — Я читал эту легенду. — Легенда — ложь. Он был. Правда. — И что случилось дальше? — Я прицепила флягу на пояс, поняв, что умру, если не узнаю, что случилось дальше. — Влюбленные сбежали, — ответил Оден. |