Онлайн книга «Невеста»
В полицейском отчете утверждалось, что свидетелей не было, и лишь оказавшись в глухом тупике, — даже окна домов, выходящие на эту сторону, были закрыты ставнями и решетками, — Виттар отчету поверил. Пожалуй, если кто и слышал крики, то вряд ли решился бы выглянуть. А уж вмешаться… На мостовой сохранились пятна крови. И резкая вонь лилейного одеколона, из тех, дешевых, что продают в аптеках на разлив. Людям они нравятся, а вот псам… кто-то явно спешил скрыть свой запах. Виттару это не понравилось. А еще меньше ему понравилась тень этого же лилейного аромата, витавшая у ворот его особняка. Аромат был зыбким, таким, на который вряд ли обратишь внимание. Совпадение? Виттар распорядился усилить охрану. А Тора не спала — играла. Нежная мелодия, колыбельная почти. И клавесин, купленный непонятно за какой надобностью, — Виттар даже не мог вспомнить, как именно инструмент попал в его дом, — был всецело покорен хозяйке. Она же сидела спиной к двери. Прямая. Строгая. И такая мягкая. Ей идет домашнее платье из светло-зеленого ситца. Волосы гладко зачесаны, и видна длинная шея с белым шрамом, о котором она не любит вспоминать, но и забыть неспособна. Музыка оборвалась. — Не останавливайся, — попросил Виттар. В доме стало теплее, он словно ожил, отзываясь на ласку этой женщины. И… хорошо бы, если бы будущая жена Виттара тоже поладила с домом. И с клавесином. Тора подчинилась, но теперь музыка звучала иначе. Ровно. Выверенно. Идеально. Только исчезло что-то очень важное. Что? — Я не слышала, как вы вернулись. — Тора доиграла-таки, а Виттар не стал просить, чтобы она повторила пьесу. — Распорядиться, чтобы подали ужин? Или вы желаете сначала ванну принять? Она действует по правилам, безукоризненно вежливая, воспитанная девочка. Хрупкая, как сегодняшний альвин. И Виттар, взяв ее руки, повернул их ладонями вверх. Белые и узкие. Мягкие. С сильными пальцами, но все же не настолько сильными, чтобы защититься. Умеет ли она рисовать? — Тора, — если прижаться к запястью губами, то слышен пульс, — я тебе говорил, чтобы ты не выходила из дому? — Да, райгрэ. Я… Не нарушила запрет. — И повторю. Пожалуйста, ни при каких обстоятельствах не выходи из дому. Кто бы ни пожелал с тобой увидеться. Твои сородичи… Рука дрогнула. Ей все еще больно оттого, что ее бросили. — …мои якобы друзья… хоть сам Стальной Король. Не выходи. Ясно? — Да, райгрэ. Что-то случилось? — Возможно, что и нет… И вообще был ли тот запах у ворот? И не могло ли случиться так, что Виттар попросту принес его за собой, как принес шлейф иных ароматов? — Но… пожалуйста. Ее слишком легко напугать, пусть Тора и старательно пытается этот испуг спрятать. — Поужинаешь со мной? Конечно, если на то будет его воля… Ей и намека достаточно. Но хочется иного, а чего — Виттар и сам понять неспособен. Тора ведь рядом, так чего еще желать? Разве чтобы музыка при его появлении не менялась. — Тора, тебя больше не обижают? — Нет. — Тебе не плохо здесь? — Нет. — В ее голосе тень удивления. — Может… тебе что-нибудь нужно? Или не нужно, но хочется? — Спасибо, у меня все есть. А с собственными желаниями Тора разобраться пока неспособна. Она долго выбирала платья, не из-за того, что была капризна, но потому, что отвыкла делать выбор. И в конце концов пришла к нему. Ей нужно было знать, что нравится Виттару. Тора не желала ошибиться. И сейчас вновь действовала по правилам. Ванна и мягкие полотенца, наконец избавленные от цветочной отдушки, — Виттар и словом не упомянул, что она ему не по вкусу, но девочка сама догадалась. Столик, накрытый для двоих. Свечи. Белый костяной фарфор и столовое серебро. Неторопливая беседа ни о чем, от которой, однако, становится легче. Его постель и свежее белье. Мягкий батист ее ночной рубашки. И такая уже привычная робость, словно каждый раз Тора заново принимает то свое решение. А Виттару нравится дразнить ее. Он изучает. Щиколотку и мягкую линию голени. Ямочку под коленом. И на колене тоже. Нежную, такую чувствительную кожу бедра… Наверное, ему будет неимоверно тяжело отпустить Тору. Или отпускать не обязательно? Многие ведь держат любовниц и после свадьбы. Виттар купит ей дом, не в центре, естественно, — это будет слишком откровенным нарушением приличий. Но настолько близко к центру, насколько это возможно. Этажа два… и чтобы библиотека. Она любит книги. Музыкальный салон, светлый и с хорошей акустикой, такой, чтобы для музыки хватило места. Спальня. Вряд ли он сможет часто оставаться на ночь… но ведь иногда сможет? И детская. Виттар не станет забирать у нее ребенка. Он попытался представить этот дом и Тору, но картинка не складывалась. Проскальзывало в ней что-то фальшивое. И эта фальшь мешала уснуть. А Тора спала, как обычно, на боку, поджав ноги и обхватив себя руками, словно все еще защищалась от кого-то или от чего-то. В темноте ее кожа выглядела белой. Как у альва. И Виттар, желая отогнать наваждение, коснулся шеи. Теплая. Гладкая. И шрам на ней сам под пальцы скользнул. Третий день кряду Торе доставляли цветы: белые лилии в плетеных корзинах. Лилии были роскошны, но Тору волновали не они — запах. Мертвенный, тяжелый, сводящий с ума. Он существовал как-то отдельно от цветов, некоторое время скрывался в сети узких листьев, но, осмелев, выползал, просачивался сквозь прутья корзин. Запах растекался по полированной столешнице, спускался к полу и пропитывал высокий ворс ковра. Тора не смела ему мешать. Лилии вызывали в ней безотчетный страх, перед которым была бессильна даже Хильда. На то, чтобы управиться со страхом, ушло время. И в третьей корзине, обвитой белой похоронной лентой, Торхилд обнаружила записку. «Я же обещал, что мы встретимся». Тора провела пальцем по гладкому картону, выдавленным буквам, золоченым виньеткам и вернула записку в корзину, а корзину, подавив первое желание, оставила на подоконнике. Белые лилии безвредны в отличие от того, кто послал их. |