Книга Заколдованная, страница 39 – Элизабет Лоуэлл

— Но, — продолжала она, — глупо думать, что я позволила бы прикоснуться к себе какому бы то ни было мужчине, кроме одного.

— Дункана, — сказал Эрик.

— Да. Дункана.

— Обычно так и бывает между мужчиной и его суженой, — заметил Эрик совершенно обыденным тоном.

Оба, Дункан и Эмбер, разом повернулись и впились в Эрика глазами.

— Моя суженая? — осторожно спросил Дункан.

— Конечно, — ответил Эрик. — Мы завтра же объявим о помолвке. Или ты рассчитывал соблазнить Эмбер, не думая о ее чести — и о моей тоже?

— Я уже говорил тебе, — сказал Дункан. — Пока память ко мне не вернется, я не могу просить руки Эмбер.

— Но можешь взять все остальное, не так ли? Лицо Дункана потемнело.

— Люди в замке шепчутся, — продолжал Эрик. — Скоро начнут и открыто болтать о глупой девчонке, ложащейся с мужчиной, у которого нет намерения…

— Она не… — начал было Дункан.

— Перестань, — рявкнул Эрик. — Долго ждать не придется, это так же верно, как то, что искры летят вверх! Страсть между вами двоими течет так густо, что хоть ложкой ее черпай. Я ничего подобного в жизни не видел.

Ответом Дункана было только молчание.

— Ты это отрицаешь? — с вызовом спросил Эрик. Дункан закрыл глаза.

— Нет.

Эрик перевел взгляд на Эмбер.

— Нет нужды спрашивать тебя о твоих чувствах. Ты похожа на драгоценный камень, освещенный изнутри. Ты горишь.

— Неужели это так ужасно? — с трудом выговорила Эмбер — Неужели я должна стыдиться, найдя наконец то, что любая другая женщина принимает как должное?

— Похоть, — отрезал Эрик.

— Нет! Чистое наслаждение от того, что прикасаешься к кому-то и не чувствуешь при этом боли.

Пораженный услышанным, Дункан повернулся к Эмбер. Он хотел было спросить, что означают эти ее слова, но она снова заговорила, и речь ее лилась торопливо, подгоняемая переполнявшим ее волнением.

— Да, в этом чувстве есть и страсть. Но она лишь часть целого. Есть еще и покой. Есть смех. Есть… есть радость.

— Но есть еще и пророчество, — резко возразил Эрик. — Помнишь ли ты его?

— Лучше, чем ты. Помню, что в пророчестве сказано «может слупиться», а не «случится».

— Да о чем вы тут говорите? — требовательно спросил Дункан.

— О сердце, теле и душе женщины, — ответил Эрик — И о беде, которая случится…

— Может случиться, — сердито перебила его Эмбер.

— …случится, если она будет настолько глупа, что отдаст все это человеку без имени, — холодно закончил Эрик.

— Бессмыслица какая-то, — пожал плечами Дункан. Улыбка Эрика была такой же свирепой, как и его глаза, горящие желтым огнем.

— Ты больше ничего не припомнил из своего прошлого? — спросил он Дункана напрямик.

— Ничего полезного.

— А как ты можешь об этом судить? Ты, у которого нет ни памяти, ни имени?

Дункан плотнее сжал губы и ничего не ответил, ни слова.

— Будь я проклят! — прошипел сквозь зубы Эрик. На некоторое время воцарилось напряженное молчание Потом Эрик спросил Дункана:

— Так что ты вспомнил? И неважно, полезное или нет.

— Ты уже слышал об этом, перед моим поединком с Саймоном.

— Расскажи мне еще раз.

— Зеленые глаза, — отрывисто сказал Дункан. — Улыбку. Запах пряностей и трав. Рыжие волосы цвета огня. Поцелуй и пожелание, чтобы Бог меня не оставил.

Эрик быстро взглянул на Эмбер, которая все еще стояла рядом с Дунканом. Прикасаясь к нему.

— А, это та глендруидская ведьма, которая прокляла тебя.

— Нет, — быстро возразил Дункан. — Она меня не проклинала.

— Ты, похоже, в этом уверен?

— Уверен.

— Эмбер? — тихо спросил Эрик.

— Он говорит правду.

Слегка улыбаясь, Дункан убрал прядку золотистых волос, упавшую Эмбер на лицо.

— Приятно иметь такую защитницу, как ты, — сказал он, с улыбкой глядя на Эмбер сверху вниз. — Твоя вера в мою порядочность приводит меня в смущение.

— У нее есть кое-что посильнее веры, — произнес Эрик без всякого выражения в голосе. — Дар узнавать правду через прикосновение.

— И проклятие, — прошептала она.

— Что ты хотел этим сказать? — спросил Дункан.

— То, что и сказал, — ответил Эрик. — Если я допрашиваю кого-то, а Эмбер в это время дотрагивается до этого человека, то узнает правду вопреки любой лжи, которую тот может говорить вслух.

Глаза Дункана округлились, потом задумчиво прищурились.

— Какой выгодный дар.

— Это как обоюдоострый меч, — сказала Эмбер. — Прикасаться к людям… не очень приятно.

— Почему?

— А почему луна светит не так ярко, как солнце — с горечью спросила она. — Почему дуб могучее березы? Почему гуси возвещают приход зимы?

— А почему ты огорчилась? — вопросом на вопрос ответил Дункан, и голос его был нежен.

Эмбер отвернулась и стала смотреть на собак с огненными глазами, лежавших у ног Эрика.

— Эмбер? — тихо окликнул Дункан.

— Я… я боюсь, что тебя оттолкнет мой… мое… то, какая я есть.

Дункан ласково провел по щеке Эмбер тыльной стороной пальцев и повернул ее лицо снова к себе.

— Я уже говорил тебе, что мне нравятся колдуньи, — сказал Дункан. — Особенно прекрасные. Сейчас ты прикасаешься ко мне. Правда ли то, что я тебе сказал?

У Эмбер перехватило дыхание, когда она заглянула в карие глаза Дункана, в глубине которых жарко тлел огонь.

— Ты веришь в то, что говоришь мне, — прошептала она.

Улыбка Дункана заставила сердце Эмбер радостно встрепенуться. Он увидел, как изменилось выражение ее лица, и наклонился к ней, не отдавая себе отчета в том, что делает.

— Эрик прав, — сказал Дункан. — Ты горишь. Эрик так порывисто вскочил на ноги, что собаки бросились от него во все стороны.

— Жаль, что ты не помнишь своего прошлого, — раздельно произнес Эрик. — Это превратит жизнь Эмбер в подобие ада.

— Подобие ада? Для Эмбер? О чем ты говоришь?

— Уж не думаешь ли ты, что ей больше понравится быть твоей наложницей, чем женой?

— Она мне не наложница.

— Кровь Господня! — взорвался Эрик. — Не думай, что я такой же дурак, как ты!

— Эрик, не надо, — поспешила вмешаться Эмбер.

— Не надо что? Говорить правду? Твой темный воин не собирается жениться на тебе, пока не вспомнит свое прошлое, однако он и одной минуты не может держать свои руки от тебя подальше. Ты станешь его шлюхой еще до того, как упадет первый снег!