Онлайн книга «Только любовь»
|
– Нам нужно поговорить, – без обиняков начала она. – Ты должна отдать себе отчет в том, что ты вдова. – Ты не можешь быть уверена в этом. – Как бы не так!… Я молилась на его могиле… Глаза Шеннон стали круглыми. – Что?! – Была осень… Ночное небо, словно Господь Бог, наблюдало за мной… Бедный старый мул был весь в крови и совсем выбился из сил… Он прошел длинный путь… Шеннон оцепенела. Чероки никогда не рассказывала ей, как и где она отыскала в тот день Разорбека. Она просто привела мула к хижине Молчаливого Джона и сказала Шеннон что-то вроде того, что Молчаливый Джон в этом году вернется со своего участка нескоро и что ей нужно самой позаботиться о заготовке запасов на зиму. После этого Чероки сказала, что ее подлинное имя – Тереза и что Шеннон не следует стесняться обращаться к ней за помощью, если возникнет такая необходимость. – Ты раньше не говорила мне об этом, – прошептала Шеннон. – Я кое-как залатала раны мула и на заре отправилась по его следам к тому месту, откуда он пришел. Дорогу мне преградил огромный оползень. Думаю, это и была могила Молчаливого Джона. – Почему же ты мне не сказала об этом тогда? – Какой смысл? Если я ошиблась, Молчаливый Джон должен будет вернуться осенью. Если я права и об этом расползутся слухи, мужики из всей долины станут околачиваться возле твоей хижины, и добра от этого не жди. Мужику, у которого зуд промеж ног, доверять можно не больше, чем взбесившемуся скунсу. Шеннон попыталась что-то сказать, но почувствовала, что у нее пропал голос. – И что толку было говорить тебе, если перевалы уже закрылись и уехать ты никуда не могла, – продолжала Чероки. – Провизия у тебя была, и здесь ты в большей безопасности, чем где-нибудь еще, поскольку никто не знал о гибели Молчаливого Джона. Поэтому я решила закрыть свой рот и не открывать его до поры до времени. Из груди Шеннон вырвался сдавленный стон. Обветренные щеки Чероки внезапно порозовели. – Надо было сказать тебе чуть пораньше, – пробормотала старая женщина, – но мне было бы… одиноко. Конечно, если бы у тебя была семья, которая могла тебя принять… А город сурово обращается с хорошенькими девчонками вроде тебя… Я боялась, что если ты узнаешь о смерти Молчаливого Джона, то поднимешься и уедешь. – Мой дом здесь… Я не уеду отсюда… – Я не должна удерживать тебя здесь, – продолжала Чероки, пропуская мимо ушей слова Шеннон. – Очень плохо с моей стороны. Меня мучит совесть, когда я думаю об этом… Я собиралась сказать тебе и дать денег… – Нет, – перебила ее Шеннон. Чероки что-то пробормотала себе под нос, затем распрямила плечи: – Сейчас положение изменилось. Тебе надо уезжать. – Почему? Лишь потому, что я узнала наверное то, о чем давно подозревала? – Тебе нужно уезжать из долины Эго. А что касается Бича… – Почему я должна уезжать? Это мой единственный дом! – снова перебила Шеннон старую женщину. – Потому что ты не выживешь в своей хижине. – Но пока что я жила. Чероки хмыкнула: – Молчаливый Джон мог прокормить троих, да при этом еще немало оставалось. Ты питалась остатками запасов вторую зиму да кое-что прикупала, но этого недостаточно. Посмотри на себя – кожа, кости да волосы. – Я похудела за зиму, а летом поправлюсь, как и все божьи твари. – А если не поправишься? – Обязательно поправлюсь! – До чего же ты упрямая девчонка! – Вот поэтому я и выживу, – отреагировала Шеннон. – Из упрямства… А ты пей свой чай. Чероки отвела рукой протянутую ей чашку: – Я помогала тебе две последние зимы, но… – Я знаю, – поспешила сказать Шеннон, – и благодарна тебе. Я принесла тебе соль, а как только подвернется олень, я возмещу тебе… – Да не в этом дело! – рассердилась Чероки. – Ты послушай меня, девочка! Было очень непривычно видеть Чероки в таком гневе. Шеннон замолчала и приготовилась слушать. – Некоторые мужчины лучше остальных, – продолжила Чероки. – Гораздо лучше… Во всяком случае, так говорят Бетси и Клементина, когда приходят ко мне за снадобьем, чтобы у них не было детей… Шеннон закрыла глаза. Она знала, что эти проститутки иногда приходят к «шаману-полукровке» за лекарствами, но до настоящего времени она не догадывалась, для какой цели нужны были им эти снадобья. – Я понимаю, – слабым голосом произнесла Шеннон. – Очень сомневаюсь! – отрезала Чероки. – Но дело не в этом. Нам сейчас надо найти достойного мужчину. На эту роль вполне подходит Бич. Шеннон открыла было рот, чтобы возразить. – Помолчи, девочка, – упредила ее Чероки и протянула пакет. – Вот эту безделку подарил моей матери один дурачок. Она передала это мне, а я тебе… Прежде чем Шеннон успела что-то сказать, Чероки стала осторожно, даже с каким-то благоговением разворачивать пакет. В некоторых местах тонкая папиросная бумага истончилась от времени и порвалась. Но то, что открылось взгляду Шеннон, показалось еще более тонким и нежным, чем эта бумага. Шеннон ахнула от удивления и восторга, увидев белоснежную шелковую ночную рубашку, отделанную тончайшими кружевами. Чероки мягко улыбнулась. – Красиво, правда? – спросила она. – Когда я увидела тебя в первый раз, я сразу подумала об этой рубашке. – Я не могу ее взять! – А ты ее не берешь. Я даю ее тебе. – Но… – Да пойми ты, она мне не подходит! – нетерпеливо перебила собеседницу Чероки. – И никогда не подходила! Я слишком крупная… И моей матери не подходила… Ее никто никогда не носил. Все еще мучаясь сомнениями, Шеннон дотронулась до рубашки. Можно было подумать, что она дотронулась до облака – настолько нежной показалась ткань. Да и кружева, которыми была отделана рубашка, были мягкими и шелковистыми на ощупь. – А теперь забирай, – сказала Чероки. – Я не могу… – Уверена, что можешь. Чероки опять завернула рубашку в папиросную бумагу и протянула ее Шеннон. – Положи ее в глубокий передний карман куртки Молчаливого Джона, – посоветовала Чероки. – Но… – Девочка, я не выпью ни капли этого чая, если ты не возьмешь подарок! Шеннон неуверенно протянула руку и взяла пакет. – Ну вот и хорошо, – одобрила Чероки и взялась за кружку с чаем. – Убери пакет. Чероки подождала, пока Шеннон засунула рубашку в карман куртки, и сделала первый глоток чая. |