Книга Темное разделение, страница 95 – Сара Рейн

23 ноября 1914 г.

Я не спала почти всю ночь и теперь пришла к выводу, что идея Флоя сначала поговорить с Данси — плоха. Данси — извращенный, порочный и злой, но у меня есть ощущение, что он крайне хитер.

И чтобы обхитрить хитреца, нужно быть еще хитрее.

Итак, как только я допью кофе с тостом, который принесла мне горничная, я попрошу их снарядить пони и тележку раньше, чем договорился Флой. Молодой человек, кучер, уступчив и не задает вопросов: подозреваю, что местные зовут его «дурачком», но у него прекрасный характер и ему можно доверять. Флой, конечно, уже заплатил за то, что нас возят по округе, но я дам ему еще пару соверенов, когда все закончится. И если удача будет со мной, я смогу все сделать прежде, чем Флой узнает, что я это сделала.

(Я не рада обманывать Флоя, хотя, не колеблясь, обманывала Эдварда.)

Однако против рожна не попрешь, и если когда и лезть на рожон, то сегодня…

24 ноября

«Фазан», похоже, — довольно сомнительное место; Эдварда хватил бы удар при мысли о том, что его жена пришла сюда, и думаю, что и Флою оно бы не понравилось. Я попросила кучера подождать меня и зашла внутрь.

Главная дверь вела в помещение, в котором была, как мне показалось, пивная (хотя я никогда не была в пивных), и неопрятная женщина, однако достаточно вежливая, спросила, чем она может помочь мне.

— Здравствуйте! Я хочу видеть мистера Данси. — Я прибегла к маминому командному голосу и рада была видеть, что это возымело эффект. Также на мне была очень официальная шляпка, что тоже оказало свое действие.

И шляпка, и голос, кажется, сработали, поскольку через несколько минут меня отвели в комнату на втором этаже, выходящую дальними окнами на двор, мощенный булыжниками. Под маленьким окном я увидела крытую телегу, и мое сердце забилось. Виола и Соррел там? Я даже думала, что перейду через комнату и выйду во двор, когда дверь открылась, и на пороге появился он. Человек, которого я так сильно ненавидела последние три недели, что это пугало меня.

Я представляла его себе полулюдоедом — огромным, буйным краснолицым человеком с маленькими злыми глазками и жадными руками, и в реальности он не сильно расходился с этим образом, пожалуй, только не считая голоса; я была поражена — голос был намного тише, чем я ожидала.

Он сказал этим мягким голосом, голосом почти культурного человека, который так странно звучал из его уст:

— Чем могу помочь, мисс… или миссис?

Я не снимала перчаток, так что он не мог видеть моего обручального кольца. Я сказала бодро:

— Мисс Крэйвен. — (Не отважилась назваться настоящим именем, он мог узнать его по близнецам.) — Я из «Блэквуд мэгазин», мистер Данси, и я бы хотела поговорить с вами о вашей работе. Это для статьи.

Ему понравилось слова «работа», я сразу же это поняла. Мужчины до смешного падки на лесть. Он подвел меня к грязной на вид софе и сел рядом со мной.

— Как необычно, — сказал он, похлопывая меня по руке, — видеть молодую леди, занимающуюся таким делом, хотя, конечно, война заставляет женщин браться за мужскую работу.

Мне скоро будет тридцать семь, так что с трудом меня можно назвать молодой, но начало было многообещающим, и я сказала:

— Как приятно, что вы все понимаете, мистер Данси. Я видела ваших исполнителей прошлым вечером и нашла эту труппу необыкновенной.

Он наклонился ближе, улыбаясь, и стал рассказывать мне о мюзик-холле и о бродячем шоу. Я ждала, что он упомянет близнецов, но он не сделал этого, хотя объяснял, голосом полным самодовольства, как он нашел бедные создания, которые показывает публике.

Я делала пометки без разбору (принесла для этого свою дорожную записную книжку), но очень скоро он уже не только похлопывал меня по руке, но держал ее в своей, и его глаза бегали по моей фигуре. Примерно через пять минут он сделал попытку овладеть мной.

Не передать омерзения, которое я испытывала, когда эта отвратительная тварь стала лапать меня руками, но я к этому была готова, и таков был мой план.

Я тут же изобразила возмущенную, но трепетную невинность — Бог в помощь мне! — вместе с робким согласием.

— О, мистер Данси, за кого вы меня принимаете… — (Тренировалась перед выходом, и думаю, что получилось хорошо.)

Но было нужно привести его в положение, в котором я получала бы физическое превосходство, так что я сжала зубы и позволила ему несколько откровенных прикосновений. Он мусолил губами мою шею (не смогу больше носить эту одежду!) и запустил свободную руку мне под юбку, опрокидывая меня назад на софу в положение полулежа. Он был на мне, его толстое тело давило меня, и я чувствовала на своих ногах его напряженную плоть, толкающуюся с упорством барана; все в нем было тупо-упорное; замечала не раз: характер мужчины отражается и на его половом органе.

Его лицо блестело и покраснело, он тяжело дышал. Я подождала, пока он поспешно расстегнул свои брюки и спустил их до колен, и тогда я нащупала в кармане (как удобны эти сшитые у портного платья) и вытащила длинный нож для резки хлеба, который я взяла на кухне в гостинице «У моста» после завтрака.

Совсем не своим голосом, скорее напоминающим тот, что использует мама в комитетах, я сказала:

— Не двигайтесь, мистер Данси, иначе я воткну нож вам в почки, и я думаю, что тогда вы будете мучительно умирать.

Не думаю, что видела прежде, чтобы эрекция спадала так быстро. Он затих, но его маленькие глаза следили за мной как змея, готовая к прыжку. Он сказал в жалкой попытке слукавить:

— В какие игры вы играете, мисс Крэйвен?

— Мое имя не Крэйвен, — сказала я холодно, — и я не «мисс». Я Шарлотта Квинтон.

Краска спала с его лица, щеки покрылись бледностью.

— Вижу, что знаете, кто я, — сказала я. — Это все упрощает. Нет, не пытайтесь сопротивляться, поскольку я готова убить вас. И если мы не придем к согласию, я это сделаю.

— Что ты хочешь, сука?

— Конечно, моих дочерей, — сказала я. — Близнецов.

— О нет, — сказал он, — не этих двух. Они мои, все законно, и дело закрыто. Твой собственный муж подписал их в «Траст-Мортмэйн».

— Не стоит играть в слова. Мы оба знаем, что «Траст-Мортмэйн» — это ты сам. Наверняка Эдвард заплатил тебе за молчание о его обмане? Да, я так и думала.

Я почувствовала, что он двинулся, как если бы хотел вырваться, так что я приставила нож к его спине. Лезвие прорезало одежду и оцарапало его кожу, так что Дарси вздрогнул от боли и удивления.

— Если понадобится, я убью тебя. Обещаю это. Ты злое животное, и ты мерзейшая тварь, а я убью и сто человек, чтобы освободить своих дочерей.

— Они повесят тебя, сука.

— Я рискну. Теперь скажи мне, где бумаги об усыновлении, чтобы я их сожгла и забрала дочерей.