Онлайн книга «Бабочка маркизы Помпадур»
Манеры. Речь. И актерское мастерство. Жанне неожиданно понравилось перевоплощаться. Она становилась не собой и в чужих личинах чувствовала себя куда как свободнее, нежели в собственном теле. Греческая одалиска… турчанка… французская пастушка с увитым плющом посохом… она заучивала образы с рвением, которое удостаивалось похвалы. И сам д’Этоль, следивший за Жанной издали, однажды снизошел до того, чтобы сказать: – Ваше усердие убеждает меня, что я сделал верный выбор. – Я счастлива услужить вам, – ответила ему Жанна со всем смирением. Если судьба ее отныне в руках этого человека – в ближайшем рассмотрении он не сделался хоть сколь бы то ни было приятен, – то Жанне надлежит вызвать у него симпатию к своей особе. – Молодец, – д’Этоль погладил Жанну по щеке. Спустя неделю состоялась первая прогулка Жанны. Ее усадили в легкую коляску, вручив зонтик от солнца и велев прикрывать им лицо. – Король любит загадки, – так пояснил д’Этоль, который лично следил за тем, как Жанну наряжали. – Его следует дразнить. Недоговаривать. Жанна запомнила. На этот раз она видела короля издали и не сумела рассмотреть. В пестрой свите сложно было угадать, кто из этих нарядных, уверенных в собственной исключительности людей истинный король. Охотники пронеслись, не удостоив Жанну взглядом. И лай собак затих вдали. Жанна испытала нечто сродни разочарованию. Она ведь так готовилась и… ее не заметили. Просто-напросто не заметили! – А ты чего хотела? – д’Этоль был привычно груб. – При дворе множество женщин, и каждая мечтает стать его любовницей. Еще одна красавица не привлечет его внимания. Сразу. И Жанна повторила попытку… снова и снова, благодаря прозорливости д’Этоля, его обширнейшим связям и умениям, она оказывалась на пути королевского кортежа. Однажды Жанна удостоилась нескольких слов, брошенных вскользь, вежливых, но и это уже давало надежду… если он заговорит снова, то Жанна сумеет найти достойный ответ. Король любит, когда его дразнят? Но не выносит, когда задевают самолюбие? О, Жанна постарается его задеть. И тогда Людовик наконец увидит ее… бабочку увидит. Признаться, сам король не произвел на Жанну особого впечатления. Был ли он красив, как о том твердили? Она сомневалась. Пожалуй, что когда-то и был… но слишком вольную жизнь он вел, что не могло не сказаться на обличье. Пристрастие к вину и забавам сделало его лицо одутловатым. Рот был чересчур велик, а нос – по-королевски горбат. Нижняя губа выдавалась вперед, придавая лицу надменное выражение. Под подбородком наметились складки. А вот фигура сохраняла прежнюю стать во многом благодаря увлечению Людовика охотой и верховой ездой. Однако каким-то отрешенным взглядом, прежде ей не свойственным, Жанна прозревала, что спустя годы он станет рыхл, неуклюж и некрасив. И все равно будет любим. Он ведь король. А ей было обещано стать его фавориткой. Впрочем, судьба никогда и ничего не давала просто так. Дурные вести принес д’Этоль. Он появился в комнате Жанны, непривычно злой и не скрывающий своего раздражения. Выставив прочь служанок, он поглядел на Жанну выпуклыми глазами и произнес: – Тебе запрещено появляться там, где Их Величество проводят время. – Но почему? – Потому что эта старая тварь Шатору боится тебя. Он уже спрашивал о том, кто ты такая. И этот интерес не остался незамеченным. – И что мне теперь делать? Жанна вдруг осознала, что вся ее игра, долгая, поглотившая и саму Жанну, и д’Этоля, и других людей, ей помогавших, окончена. Вот так просто… взять и запретить. Матушка огорчится. А Норман, пожалуй, будет рад… – Ждать, – сказал д’Этоль. – И сходить замуж. В твоем возрасте неприлично дальше в девицах оставаться. – Но за кого? Она была уверена, что старик точно знает имя будущего мужа, и тот не подвел: – За моего сына. Норман не будет против. Пожалуй, это тоже можно было считать успехом при дворе… Остановившись перед домом, человек помнил первую встречу с Карой. Яблоневый сад. Приземистые разлапистые деревья, ветви которых изгибались под тяжестью плодов. Веревка и шина, подвешенная вместо обычных качелей. Смуглая девчонка с ободранными коленями. На левом еще держится лист подорожника. Девчонка взобралась на шину с ногами и, вцепившись в веревку, приседала. Но вес ее был слишком ничтожен, чтобы заставить шину раскачиваться. – Помогай! – приказала она. Как было не исполнить? Никто и никогда ему не приказывал. – Ты кто? – спросил он, толкая тяжеленное колесо, которое норовило закрутиться и ударить его по рукам. – А ты? – Кара смотрела сверху вниз, тогда – еще без пренебрежения. – Я… – он назвал свое имя, но Кара отмахнулась. – Ерунда. Тебя не так зовут. – А как? – Сэр Ланселот! – возвестила она, касаясь ногой плеча. На белой его рубашке остался пыльный отпечаток ступни. И ему подумалось, что хорошие девочки так не поступают. Мысль была правильной: Кару никак нельзя было отнести к хорошим девочкам. – Хватит, – она вновь говорила тоном, не терпящим пререканий. – Останови. Ему пришлось повиснуть на шине, прижимая грязное колесо к груди, упираясь ногами в землю. – И руку подай. Рыцарь всегда подает прекрасной даме руку. Я читала. Она все равно была выше его, на полголовы. – Так кто ты? – он схватил ее за руку с намерением проучить наглую девчонку. – Я – королева! Но ты можешь называть меня Карой. И он ей поверил, хотя совершенно точно знал, что королевы – они другие. Мама показывала в книге, но Карина уверенность передалась и ему. – Будешь служить мне? – она глядела в глаза, не мигая, с вызовом и в то же время – мольбой. – Любой королеве нужен верный рыцарь, сэр Ланселот. С того самого дня она называла его только так. И проклятье, он гордился тем, что рыцарь. Королева жила на окраине деревни в грязном домишке, на заборе которого постоянно что-то сохло – покрывала, полотенца, цветастые тряпки. За забором трава подымалась выше колена, до узких подоконников, до кривоватых окон и выше. Дикий виноград взобрался на крышу, обхватив домишко тяжелыми лапами плетей. |