Онлайн книга «Secretum»
|
Я промолчал, так как не знал, что означает тема фолия в музыке. – Речь идет о народной песне из Португалии, первоначально народном португальском танце под названием «фолия», – пояснил Атто, отвечая на мой невысказанный вопрос. – Это очень известная тема. Ее основа – музыкальная канва, назовем это так, очень простая структура, на которой музыканты импровизируют множество вариаций и виртуозных контрапунктов. Мы затаили дыхание еще на минуту, прислушиваясь к музыке, которая постепенно вырисовывалась в мотив, то серьезный и строгий, то милый, то меланхоличный, но никогда не повторяющийся. – Это прекрасно, – прошептал я, чувствуя, как кружится голова от этой волшебной музыки. – Это бассо остинато, тоже с вариациями, который сопровождает контрапункты: он всегда покоряет мечтательные натуры вроде твоей, – захихикал Атто. – Однако в данном случае ты совершенно прав. До сих пор я всегда считал, что нет лучше вариаций на тему фолия, чем созданные маэстро Марэ из Версаля, однако эти, на итальянский манер, просто очаровательны. Действительно талантливый композитор, кто бы он ни был. – А кто же был первым автором фолия? – полюбопытствовал я, когда отзвучала музыка. – И все, и никто. Как я тебе уже сказал, это народный напев, старинный танец, который существует так же давно, как и память человеческая. Даже само название фолия окутано тайной. Подожди, дай мне прочитать, здесь что-то написано о Лоренцо де Медичи, – ответил Атто, стараясь прочесть какие-то стихи, однако почти тут же прекратил свою попытку. – Ты слышал? – прошептал он. Я тоже это слышал. Два голоса. Один мужской, другой женский. Совсем рядом. И скрип гравия под чьими-то ногами. Мы огляделись. Никого. – Ну, в конце концов, мы тут находимся с дружескими намерениями, – сказал Атто и перевел дыхание. – Нам нечего бояться. Мы снова продолжили наши исследования. На меня произвели глубокое впечатление изречения на стенах «Корабля», прибывающие удалиться от мирской суеты и искать правду и мудрость В надежной гавани природы. «Странно, – подумал я, – именно в этом месте, где мы ищем свидетельства тайной встречи трех кардиналов, читались слова о том, что следует презирать политические и деловые хлопоты». Сам я уже почти полностью отошел от общественных дел: я отказался писать для газет и окопался вместе с Клоридией на своем маленьком поле. Атто же, наоборот, и спустя семнадцать лет занимался этим, да еще как. Однако в этот момент (впрочем, я мог и ошибаться) мне показалось, что эти строчки, с мягким нажимом указывающие на бренность сего мира, наложили на его лицо тень сомнения и раздумий. – Какие стихи! Ты их знаешь, читаешь в сотый раз, но тем не менее кажется, что они всегда могут сказать тебе что-то новое, – заметил он про себя. Между арками мы прочли прекрасные стихи о временах года Мариино, Тассо и Алеманни, а также двустишия Овидия. И сразу же наше внимание привлекли новые мудрые мысли, которые мы обнаружили высеченными в нише между окнами на стене палаццо: «Кто потерял доверие, тому уже больше нечего терять»; «Кто не имеет друзей, не будет счастлив»; «Тот, кто быстро обещает, чаще всего потом очень долго жалеет об этом»; «Тот, кто всегда смеется, тот часто обманывает»; «Кто бежит за игрой, обеднеет в конце»; «Кто пытается обмануть, тот часто бывает сам обманут»; «Кто плохо говорит о других, тот пусть сначала подумает о самом себе»; «Кто правильно предполагает, тот дает хорошие советы»; «Кто имеет уважение, у того будет и все добро»; «Кто хочет иметь много друзей, тот пусть испытает немногих»; «Кто не рискует, тот не выигрывает»; «Кто верит, что знает много, тот понимает меньше». – Проклятие, – вдруг прошептал Атто. – Что с вами? Он на мгновение замолчал. – Как так может быть, что ты ничего не слышал? Какой-то звук, прямо передо мной. – Честно говоря… Мне показалось, что треснула ветка. – Ветка, которая ломается сама собой? Это было бы очень интересно, – поддел он меня, оглядываясь по сторонам и с трудом переводя дыхание. Я не хотел говорить ему о своих впечатлениях, но наша разведка как будто шла двумя параллельными путями: письмена, которые мы расшифровывали, и таинственные звуки, которые пугали нас. Словно это были две разные реальности: начертанные слова и звуки из ниоткуда, бросающие вызов одни другим. Еще раз набравшись храбрости, мы отправились дальше. Список изречений продолжался во второй нише: «Кто хочет иметь все, тот умрет от жадности»; «Кто не ведает лжи, тот верит, что все говорят правду»; «Кто привык делать зло, не думает ни о чем другом»; «Кто оплачивает долги, тот извлекает из этого прибыль»; «Кто хочет много, не должен требовать мало»; «Кто проверяет каждое перышко, никогда не застелет постель»; «Кто не уважает других, не заслуживает уважения к себе»; «Кто не ценит других, того не ценят другие»; «Кто покупает вовремя, тот покупает выгодно»; «Кто не знает страха, тот подвергает себя опасности»; «Кто сеет добродетель, тот пожнет славу». И в третьей нише: «ОСТЕРЕГАЙСЯ: Бедного алхимика, Больного врача, Внезапной ярости, Подстрекаемого безумца, Ненависти господ, Общества предателей, Лающей собаки, Молчащего мужчины, Общения с ворами, Нового трактира, Старой проститутки, Ночной ссоры, Мнения судей, Сомнения врачей, Рецепта аптекарей, «И так далее» нотариуса, Злобы женщин, Слез проституток, Лжи торговцев, Воров в доме, Возвращающейся служанки, Ярости народа». – Старым шлюхам и мнению судей доверять нельзя, это уж точно, – согласился Атто с улыбкой. Наконец, в четвертом углублении был последний ряд мудрых сентенций. «ТРИ ВИДА ЛЮДЕЙ СТОИТ НЕНАВИДЕТЬ: Высокомерного бедняка, Жадного богача, Сумасшедшего старика. СЛЕДУЕТ ИЗБЕГАТЬ ТРЕХ ВИДОВ ЛЮДЕЙ: Певцов, Стариков, Влюбленных. |