Онлайн книга «Кладбище слонов»
— Все, все. — Извини. — она коснулась губами его шеи. Он прижался губами к ее лбу. Она улыбнулась. — Круг утратил лоск. — Это не имеет значения. Нас уже не снимают. Возле гигантского праздничного стола в форме морского конька зарыдала женщина. Музыканты заиграли громче. Небо пестрило люминесцентными огоньками морских звезд, которые плыли по наводящему лучу. Одна из звезд окропила Мура и Леоту соленой водой. — Завтра улетаем? — Да, — ответила она. — Как насчет Испании? Сейчас там сезон созревания вишен. Праздник Хуэгос Флоралес де ла Вендимья Херезана. Возможно, последний. — Опять фейерверки, — вздохнула она. — Слишком шумно. — Зато весело. — Весело. — Она скривила губы. — Давай лучше посетим Швейцарию. Притворимся, будто мы совсем старенькие и дряхлые. Или придумаем еще что-нибудь романтичное. — Некрофилка! — Мур поскользнулся на влажном пятне и едва не упал. Лучше уединиться в горной Шотландии на берегу какого-нибудь лоха. У тебя был бы твой любимый туман, а у меня — парное молоко и соусированный табак… — Нет! — воскликнула она, перекрывая пьяную болтовню окружающих. Лучше в Нью-Гэмпшир. — А почему не в Шотландию? — Я еще ни разу не бывала в Нью-Гэмпшире. — А я бывал, и мне там не понравилось. Точь-в-точь как на Луне, если судить по твоему описанию. В этот миг моль задела крылом пламя свечи. Раздался грохот. В зеленых небесах медленно вытянулась холодная черная молния. Пошел мелкий дождь. Пока Леота сбрасывала туфли, Мур схватил с пролетающего над его левым плечом подноса бокал и, осушив, поставил обратно. — Похоже, здесь разбавляют напитки водой. — Кругу приходится экономить, — сказала она. Мур заметил Юнгера. Тот смотрел на них, стоя на краю зала с бокалом в руке. — Я вижу Юнгера. — И я. Он еле на ногах держится. — Мы тоже. — Мур рассмеялся. Шевелюра толстого барда представляла собой снежный хаос; левый глаз заплыл огромным синяком. Что-то пробормотав, Юнгер выронил бокал и рухнул ничком. Никто не пришел к нему на помощь. — Похоже, он опять слишком увлекся. — Бедный Юнгер, — равнодушно произнесла Леота. — А ведь мы с ним давно знакомы. Дождь лил не переставая, и танцоры казались марионетками в руках неопытных кукольников. — Они летят! — закричал человек в красной мантии, и простер руки к небу. — Снижаются! Мур не узнал этого человека. Очевидно, он был не из Круга. Все головы, способные соображать, разом запрокинулись навстречу каплям дождя. В безоблачной зелени быстро разрастались силуэты трех серебристых дирижаблей. — Мы спасены! Ансамбль, словно маятник посредине траектории, на мгновение замер и заиграл вновь: «Спокойной ночи, леди, спокойной ночи, леди…» — Мы будем жить! Леота сжала ладонь Мура. — …Мы весело летим куда глаза глядят… — пели голоса. — Куда глаза глядят, — повторила Леота. — Мы весело летим, — сказал Мур. — …Над синевою моря, под небом голубым… Спустя круго-месяц после этого происшествия, едва не обернувшегося катастрофой для Круга (то есть, в год две тысячи девятнадцатый эпохи правления Повелителя и Президента Нашего Гамберта, через двенадцать лет после приснопамятного моретрясения) Мур и Леота стояли у стены Обители Сна на одном из островов Бермудского архипелага. Светало. — Кажется, я люблю тебя, — сказал он. — Хорошо, что любовь не требует доказательств. — Леота прикурила от его зажигалки. — Я бы не поверила никаким доказательствам. Я вообще ничему не верю. — Двадцать лет тому назад я встретил на Балу красивую женщину. Я танцевал с ней… — Пять недель тому назад, — поправила она. — …и подумал: интересно, захочет ли она когда-нибудь выйти из Круга и снова стать человеком, и оставаться им до гробовой доски? — Мне и самой нередко приходят в голову подобные мысли. Особенно, когда мерзко на душе. Нет, Элвин, эта женщина не выйдет из Круга. Во всяком случае, до тех пор, пока не станет старой и некрасивой. — То есть, никогда, — заключил он. — Ты благороден. — Она выпустила к звездам струйку дыма и коснулась холодной стены. — Когда-нибудь ее перестанут замечать, а если кто и посмотрит, то лишь затем, чтобы сравнить ее с какой-нибудь красавицей далекого будущего. А может быть, это произойдет скоро, если в мире вдруг изменятся критерии красоты. Как только это случится, она пересядет из экспресса на обычный пассажирский поезд. — И на какой бы станции она ни вышла, ее будет окружать чужой мир, сказал Мур. — Похоже, он ежедневно меняется до неузнаваемости. Прошлой ночью… виноват, в прошлом году я встретил бывшего однокашника. Он называл меня «сынок», «мальчик», «малыш» — причем не в шутку. Он основательно испортил мне аппетит. — Знаешь ли ты, куда мы идем? — спросил Мур, когда она повернулась к засыпающему саду. — Туда, откуда не возвращаются. В небытие. Пока мы спим, мир идет своей дорогой. — Это помогает сберечь силы, — сказала она через несколько секунд. Стимулирует. Вдохновляет. Я об отсутствии привязанностей. Все в мире тленно, кроме нас. Время и пространство не властны над нами, если у нас нет привязанностей. — Ни к кому и ни к чему? — Ни к кому и ни к чему. — А тебе не кажется, что все это — великий розыгрыш? — Ты о чем? — О том, что с нами происходит. Представь, что все население планеты — мужчины, женщины, дети — год назад погибло при вторжении с Альфы Центавра. Все, кроме нас, замороженных. Предположим, инопланетяне распространили смертоносные бациллы… — Я читала, в созвездии Центавра нет жизни. |