Онлайн книга «Кладбище слонов»
— Спасибо, превосходное, — решила она. — Я только что вступила в новое столетие. На моем счету это уже третье. Почему бы моему самочувствию не быть прекрасным? Я собираюсь прожить еще не один век. — Обязательно проживете, мэм. Две крошечные географические карты — ее ладони — поправили стеганое покрывало. Дуэнья подняла голову. — Что нового в мире? В ее глазах вспыхнуло ацетиленовое пламя. Врач отвел взгляд. — Мы все-таки побывали на Нептуне и Плутоне, — начал он. — Они оказались совершенно необитаемы. Проект «Сахара» встретил новые затруднения, но эти глупые французы утверждают, что почти все улажено, и весной начнутся работы… Ее взгляд плавил летающую в воздухе пыль, превращая ее в стекловидные чешуйки. — Повторяю, доктор, — повторила миссис Муллен. — Что нового в мире? Он пожал плечами. — Мы можем продлить консервацию. Причем на значительный срок. — Опять консервация?! — Да. — Но не лечение? Он снова пожал плечами. — Но ведь отсрочка и так превысила всякую меру, — пожаловалась она. Прежние лекарства уже почти не действуют. Сколько времени дадут мне новые? — Этого мы не знаем. Но над вашей проблемой работает очень много специалистов. — Значит, вы не можете сказать, когда будет найден способ лечения? — Может быть, через двадцать лет. А может быть, завтра. — Ясно. — Пламя в ее глазах погасло. — Ступайте, молодой человек. Только включите мой автосекретарь. Врач с радостью уступил место машине. Набрав номер библиотеки, Диана Деметрикс заказала «Реестр Круга». На нужной странице она нажала кнопку «СТОП». Пока она всматривалась в экран, будто в зеркало, на ее лице сменилась целая гамма выражений. — А ведь я выгляжу ничуть не хуже, — заключила она. — Даже лучше. Еще бы нос чуточку поправить и линию бровей… Да, леди. Твое счастье, что мужчины — консерваторы. Если бы не их предвзятость к пластическим операциям, ты была бы на моем месте, а я — на твоем. У-у, стерва! Из «очистителя Мура» вытек миллионный баррель воды. Морская и теплая, она превратилась в пресную и прохладную. Пройдя через «тандем-камеру», она — чистая, вполне пригодная для питья, но ровным счетом ничего не знающая о своих достоинствах — поступила в водопровод. С другого конца в «очиститель» вливалась новая порция тихоокеанского рассола. Осажденные и отфильтрованные вещества годились для производства псевдокерамики. Изобретатель этого чудо-очистителя быстро богател. Температура воздуха на Оаху достигала восьмидесяти двух градусов по Фаренгейту. Из «тандем-камеры» потек миллион первый баррель. Они вышли, оставив Элвина Мура в окружении собачек из китайского фарфора. Две стены были от пола до потолка забраны стеллажами. На стеллажах рядами выстроились синие, зеленые, розовые, желтовато-коричневые, охряные, розовато-лиловые, шафрановые и цвета киновари собачки — преимущественно глазурованные. Размерами они тоже отличались друг от друга: одни были с крупного таракана, другие — с крошечного бородавочника. Напротив двери, в камине, бушевал настоящий Гадес; в его реве слышался метафизический вызов жаркому июлю Бермуд. Каминная доска, на которой стояло несколько собачек, была частицей Круга. Как был частицей Круга и роскошный стол возле огненного ада. За столом, укутанная шотландским пледом в черную и зеленую клетку, сидела Мэри Мод Муллен. Она изучала досье Мура, лежащее перед ней в раскрытой папке. Разговаривая с Муром, она не поднимала глаз. Мур стоял возле кресла (сесть ему не предложили) и делал вид, будто рассматривает собачек и лучину для растопки — и того, и другого здесь было в избытке. Мур и к живым-то собакам был совершенно равнодушен, не говоря уже о фарфоровых. Но в гостиной Дуэньи, на секунду закрыв глаза, он ощутил клаустрофобию. Со всех сторон на него таращились не безобидные статуэтки, а чуждые существа, запертые в клетку Последним Землянином. Мур дал себе слово воздержаться от похвалы радужной стае гончих, очевидно, охотящейся на жадеитового оленя величиной с чихуахуа. Создать такую скульптурную группу, подумал он, мог только маньяк, или человек с неразвитым воображением, к тому же недолюбливающий собак. Внимательно прочитав его прошение, миссис Муллен подняла бесцветные глаза и спросила: — Как вам нравятся мои питомцы? Сидя за столом, эта узколицая, морщинистая, курносая дама с огненно-рыжими волосами невинно взирала на посетителя. Мур попытался воспроизвести мысли, с которыми входил в ее студию. Но безуспешно — вопрос застал его врасплох. Тогда он решил, что наименее рискованным ответом будет объективный. — Они весьма красочны, мэм. Едва произнеся эти слова, он понял, что ошибся. Совсем недавно он готов был расхваливать статуэтки до небес. Он улыбнулся. — Их тут так много, просто голова кругом идет. Хорошо еще, что они не лают, не кусают, не линяют и еще кое-чего не делают. — Мои маленькие разноцветные сучки и сукины сыночки! — Мэри Муллен тоже улыбнулась. — Они ничего не делают. Они — своего рода символы. Потому-то я их и собираю. Она указала на кресло. — Садитесь. Располагайтесь поудобнее. — Спасибо. — Тут говорится, что вы совсем недавно вышли из счастливых безликих масс, чтобы достичь определенных высот в инженерном деле. Почему вы решили покинуть эти высоты? — Я нуждался в деньгах и престиже, поскольку желающему вступить в Круг они не помешают. — Так, так. Значит, деньги и престиж — не цель, а средство? — Совершенно верно. — В таком случае, почему вы хотите вступить в Круг? К этому вопросу Мур подготовился еще месяц назад, но теперь ответ застрял в горле, и Мур дал ему там умереть. Он вдруг усомнился, что эти слова, рассчитанные на поклонницу Теннисона, придутся Дуэнье по сердцу. — В ближайшее десятилетие мир изменится до неузнаваемости. Мне бы хотелось увидеть эти перемены молодыми глазами. |