Онлайн книга «Игра в классики на незнакомых планетах»
|
* * * Дети собрались во дворе, встали кружком, притихли – видно, чувствовали, что дело серьезное. – Никто, – сказал я, – не станет выходить с территории без сопровождения старшего. И я не старших корпусов имею в виду. И о похождениях ваших ночных забудьте. Все. Набегались. – Это не мы, – по привычке отозвалось несколько голосов. – Вы боитесь, господин директор, – насмешливо, – что на нас нападет вампир? Да он подавится… – Не разумеешь, – сказал Домбровский. – Пан директор боится, как бы нас самих не сочли за вампиров… Дыру, через которую ходили в деревню мои партизаны, мы со сторожем и Радевичем заделали в тот же вечер. Разумеется, захотят – вынесут вместе с забором. Но в корпусах было непривычно тихо. Похоже, настоящее убийство их напугало. Будут теперь несколько вечеров подряд болтать о призраках. Сделают из несчастной попечительницы Белую даму, что бродит по коридорам корпусов и набрасывается на детей с криком: «Отдай твою кровь!» Будто вампиров им не хватило. – Вы ведь не думаете на самом деле, что здесь замешан кто-то из воспитанников? – спросил Радевич, приколачивая для верности еще одну доску по диагонали. Я почесал голову под шляпой. Вечер наступил, а жара не спадала, хорошо хоть, солнце зашло. – Я думаю, господин учитель, что в таких случаях слишком быстро находят виноватых. А виноватыми, как правило, оказываются самые беззащитные. Серые глаза сверкнули злым серебром: – Они – не беззащитны. – Я говорю о детях. Вы что-то потеряли, господин учитель? Радевич с растерянным видом шарил за пазухой. – Нет, – сказал он, опуская руку. Но уже глубоко ночью я видел, как он разыскивал что-то в траве у забора. * * * А утром по двору паучком пробирался маленький Черненко, зажав что-то в кулаке. – Что взял? Он без сопротивления разжал кулак. На ладошке лежал небольшой серебряный медальон на цепочке: рассветное солнце и меч. – И у кого ж ты это стащил? – Та не тащил я, – пробубнил Черненко. – Це ж талисман. Не можно чужой талисман тащить, счастья не будет. Я учителю хотел отдать. Учитель потерял… * * * Гарды заявились позже. Прикатили на старинной поцарапанной машине – гордости управы. Из школы, где шел урок, на них смотрели молча и с неодобрением. Только Марыля вертелась рядом и строила глазки тому, что помоложе, пока я не пригрозил, что накажу за прогул. От кружечки оба отказались: на службе. – Что я мог увидеть, господа гарды? Я же в городе почти не бываю, просто времени нет. – Допустим. Но, может, вы здесь что заметили? – спросил старший. Молоденький все таращился в окно, искал глазами Макдун. – Это что же? Или вы думаете, кто-то из моих совершил убийство? – Ну отчего же сразу убийство? – Отсюда до города путь неблизкий, а машины у моих детей нет. На вечерней перекличке присутствовали все, на утренней – тоже, можете спросить воспитательниц и прислугу. Даже если кто-то и ушел самовольно в город, он вряд ли вернулся бы до утра. – Ну отчего же сразу? – снова сказал второй, почесав под нашивкой на плече. Кажется, сестрички не сообщили ему про скандал, иначе он не выглядел бы таким смущенным. – У нее что-нибудь украли? – В том и дело, что ничего, – оживился младший. Он тер в пальцах обломок сиреневой ветки. – Но зато… Он осекся. Старший поглядел на него и покрутил пальцем у виска. – У нее выпили кровь, – сказал я. – Вот проклятый хутор, – выругался гард. – И вы все знаете. – Женщины болтают. И все ж таки я не понимаю – что ж она, ночью по улицам одна гуляла? Выходило, что дама-попечительница пошла вечером в единственный ресторан городка. Сестричек с собой не взяла, а шофер ждал ее на улице – да так и не дождался. А тело нашел в проулке патрон ресторанчика, когда уже после закрытия выставлял туда мусорные мешки. – Раз не крали, значит, точно не мои. – Выходит, сестрички не проговорились. Одно хорошо в этом деле – про те пробирки теперь и вовсе не вспомнят. Гарды дождались перерыва. Сперва они хотели допрашивать детей поодиночке, но, когда их окружило выбежавшее из школы воинство, растерялись. И вопросы, кажется, задавали уже больше для очистки совести. Малышня вертелась вокруг стражей порядка без всякого стыда, глазела на нашивки и блестящие пуговицы. – Дяденька, он у вас настоящий? – приплясывал Черненко вокруг младшего, разглядывая торчащий из кобуры «зигзаг». – А вы с него убивали? Дяденька, а можно пострелять? Гард рассеянно отпихивал Черненко и солнечно улыбался Марыле. * * * Ночью хорошо. Здесь темнота не еле брезжущая, как на севере, а густая, черная. Ею можно дышать – воздух совсем иной, чем днем, бархатный, ласковый. Живность щелкает, щебечет, тявкает четче и привольнее, чем днем. Да и живность другая. Отдыхает нажарившаяся за день душа, расслабляется. И глаза отдыхают. Я даже шляпу снял, ветер так приятно раздувает волосы на макушке – будто Лина рукой гладит. Да только Лина уже третий сон видит… Я стоял за воротами интерната, на дороге. Загляделся на луну, пошедшую на убыль, и едва не прозевал Радевича. Учитель спокойно закрыл за собой ворота, подхватил под мышку неизменный чемоданчик и зашагал к городу. – И куда же это вы среди ночи, господин Радевич? Он не растерялся. – Я думал, на преподавателей запрет не распространяется. – Я бы на вашем месте все-таки поостерегся. Мы сейчас все под подозрением… И что вам понадобилось в городе? – У меня свидание. – Свидание? Уж не с сестричкой ли? Ну позвольте хотя б вас проводить… Мы пошли вдоль придорожных кустов. – Все хотел спросить, господин директор. Почему вас уволили из армии? Спасибо, хоть не «убрали», как Марыля говорит. – За неуставное поведение, – сказал я. – Честно говоря, я тогда совсем потерял контроль над собой. Наказание могло быть и построже. Просто начальство ко мне благоволило. Вот и услали сюда. – Охотно верю, – сказал Радевич, не глядя на меня. – Тому, что благоволило? – Тому, что контроль потеряли. Трудно, когда столько крови – а вам нельзя, правда? Хорошо их в Ордене учат, зараз. Я опомниться не успел – а в лицо мне уже смотрел шестизарядный «маршал». – Я нашел ваш медальон, – сказал я, сделав вид, что не замечаю револьвера. – Вернее, Черненко нашел… |