Онлайн книга «Сокровище троллей»
Да, а как второго-то зовут?.. Ой, стыдно. Дарнигар должен знать своих солдат… А, точно: Стебель из Отребья! То, что удалось вспомнить кличку наемника, Литисай расценил как маленький подвиг, и настроение у него поднялось. Он хотел окликнуть лекаря, но тут Румра, пришпорив чалого, оказалась рядом. — Слышь, дарнигар, я Барикая к нам в крепость наняла. Раз нет лекаря получше, так и этот сойдет. Он с радостью согласился — чем зимой от деревни к деревне шляться под носом у троллей и волчьих стай. Литисай сглотнул комок, вдруг застрявший в горле. Она все сделала правильно. Побери ее Многоликая, она опять все сделала правильно. И она опять опередила Литисая. Ну не мог же он на потеху солдатам заорать: «Я здесь за Хранителя, я хочу сам лекаря нанять!» Разумеется, ничего подобного молодой дарнигар не проорал. Отозвался весело и приветливо: — Вот и славно. Будет в Шевистуре первый человек, который подчиняется напрямую Левой Руке. Румра ухмыльнулась. Тут как раз деревья расступились. А за ними — ограда, распахнутые ворота… и… Литисай ахнул: — Румра, гляди… это мне мерещится? Может, твой лекарь мне какую-нибудь микстуру даст — мозги прочистить? Женщина расхохоталась. — Да нет же, это катапульта! Настоящая катапульта! Там, за частоколом, земляная насыпь, вот она, голубушка, так высоко и торчит. Хозяин ею троллей пугает. И боятся, морды людоедские! — Где ж он ее раздобыл? — Нам правды не скажет. Но я слыхала, что катапульту бросила наша армия, когда улепетывала из-под Найлигри… ох, извини… — Да ладно, — улыбнулся Литисай, в душе весьма польщенный. («Румра помнит, что я был под Найлигримом!») И тут же напрягся, что-то прикидывая в уме: — Армейская катапульта, э?.. Может, нам ее… того… возвратить? — И думать не смей! — хмыкнула Румра. — Тебе это нужно — врага нажить? Кринаш в здешних краях — человек не из последних. Сам подумай: его тролли боятся! * * * — Хозяин, — быстро спросил Дождик, глядя на подъезжающих к воротам всадников, — можно, я на тебя поработаю? Лошадей обиходить, то да се… у меня с деньгами туговато. Кринаш искоса глянул на странного гостя — и кивнул. Этой осенью он при удивительных обстоятельствах лишился двоих рабов, а новых не имел случая купить. Кринаш дал знать в деревню Топоры, где почти все мужики у него по шею в долгах, чтоб прислали кого-нибудь подсобить, но пока никто не пришел. Сейчас по хозяйству помогала лишь девчонка Недотепка, существо несуразное и мало полезное. Так что пусть паренек потрудится… Всадники въехали во двор. Следом вкатилась тележка, в которую была впряжена рыжая кобыла. Веселый гам, суета, лошадей ведут в конюшню, тележку закатывают под навес. — А лошадке-то хомут мал, — сказал Дождик, выпрягая кобылу. — Шею намяло, надо березовым дегтем… — Не моя лошадка, — вздохнул лекарь. — Моя разбойника возит. — Рыжуха вообще в хомуте не ходит, — сердито буркнул один из наемников. — Дайте дегтя, я сам смажу… Видя, как споро и ласково обходится Дождик с лошадьми, Кринаш спросил доброжелательно: — Деревенский? Или в городе при конюшне научился? — Деревенский, — с улыбкой ответил юноша. — Мы с мамой батрачили по деревням. А весной мама умерла… Тут улыбка сошла с лица юноши, он отвернулся, старательно обтирая пучком соломы бок гнедого жеребца. Кринаш остро глянул ему в спину. «Предложил бы я тебе, паренек, поработать у меня хоть до весны… да надо сначала узнать, почему ты в мои ворота не мог войти». * * * В жарко натопленной трапезной гости сбросили плащи. Лекарь Барикай даже рот разинул, увидев, что высоченный, крепкий воин, которого он всю дорогу называл «господином», оказался женщиной. Да какой еще видной бабой! Осанистая, с высокой грудью (сейчас даже непонятно, как такое богатство укрывалось в складках плаща). Лицо с мороза разрумянилось, глаза весело блестят, вокруг головы короной русая коса… «Лет этак двадцать семь или двадцать восемь, ровесница моя», — прикинул лекарь и поспешил стащить с себя дурацкий рогожный мешок, который напялил на дороге, чтоб не замерзнуть. Как многие мужчины невысокого роста, Барикай любил крупных женщин. Будущая служба в крепости Шевистур казалась лекарю все более привлекательной. А Румра взмахом руки подозвала Барикая: — Я тебе выдам малость деньжат в счет будущей платы, а со здешним хозяином сам разбирайся. Барикай обрадованно закивал. Румра сняла с пояса кожаный кошелек и, держа его на ладони непослушной, с негнущимися пальцами правой руке, левой привычно и сноровисто распустила завязки. Пока женщина отсчитывала серебро, лекарь остро и цепко глянул на бугристый бурый рубец во всю тыльную сторону кисти. Взяв с ладони шайвигара монеты, Барикай шагнул назад. Женщина тут же отвернулась, заговорила с одним из наемников. А лекарь коснулся своей груди — небрежным, вроде бы случайным жестом. «Чего тебе? — сварливо зазвучал не в ушах его, а прямо в голове знакомый хриплый голос. — Нет больного, так и нечего меня дергать… Ну что ты пялишься на ту корову в мужских штанах? Тебе бы такое здоровье, как у нее». — А… рука? — беззвучно, одними губами произнес Барикай. «А что — рука? Рассечение сухожилий. Врачебное искусство бессильно». — Но я думал, Астионарри… ты… «Волшебник я, что ли?.. Не смей тревожить меня попусту!» Голос замолк. Барикай криво усмехнулся. Жаль. Так славно было бы помочь этой величественной красавице… * * * Снега здесь легло не так чтоб очень, и здоровяк Тумба, бредущий впереди, лавировал меж старых сосен, сучья которых обросли бородами лишайника. Разбойник безошибочно находил видимую лишь ему одному тропу. Чужак, идущий за Тумбой след в след, не отставал. Походка его была легкой, волчьей, и шагающий за ним Тетива время от времени одобрительно усмехался: сразу видно — человек к лесу привык. Тетива уже не ждал от чужака подвоха, но лук и стрелу держал наготове. Внезапно Тумба нарушил молчание, длившееся с того мига, как свернули они, все трое, с лесной дороги на еле заметную лесную тропинку. — И не жди, что тебя запросто к костру посадят. Еще покажешь, на что ты мастер. — Атаман — мужик строгий? — с интересом спросил чужак. Позади послышался смешок. Чужак обернулся, но парень с луком принял серьезный вид и ответил мрачно: — Атаман — зверюга. Как предстанешь пред очи, проглоти язык и дыши через раз. |