Онлайн книга «Сокровище троллей»
|
— Ой, мне бежать надо! Ой, влетит! Подхватила котелок с водой, стоявший на лавке, и мимо Литисая бросилась из трапезной — вверх по лестнице. Литисай почти не заметил ее исчезновения, потому что на него глядели лазурно-синие огромные глаза. — Я… Мы… — Голос незнакомки подрагивал от радостного смятения. — Мы встречались… Если господин помнит… Тугодумом Литисай не был. Раз девушка не могла незаметно опередить его на узкой лестнице… Сложив в уме один и один, Литисай широко улыбнулся и ответил: — Конечно, помню! А как поживает лопоухий утопленник? Девушка просияла так, что у дарнигара чуть сердце не остановилось: — Он негодяй и предатель! Спасла его я, а он прилип к кухарке! Ходит за нею по пятам, спит у порога кухни. Продался за мясные обрезки! Толстый такой стал, шерсть лоснится… Тут взгляд ее скользнул вниз — но не на войлочные «тюлени», а на перевязанные руки Литисая. — Ох… — она перестала улыбаться. — Ожоги? — Нет, так… пустяки. — Мой господин служит в крепости — или, как мы, проездом здесь? Дарнигар представился — и на этот раз был выслушан с должным уважением. «Но она все-таки не назвала себя! Опять! Да чтоб меня Болотная Госпожа в головастика превратила, если я позволю ей и дальше оставаться незнакомкой!» — Я только что перемолвился несколькими словами с сестрой госпожи — там, наверху… вы ведь сестры? — Конечно. Близнецы. — Могу ли я узнать имена тех, кого моя крепость имеет счастье принимать в своих стенах? — Ох, прошу простить мою неучтивость! Меня зовут Аймара Белый Вечер из Рода Винниграй. А там, наверху, моя сестра Маринга Вечерняя Рыбка. И еще с нами служанка и кучер. — Как, а охрана? Такие опасные места… — Вы не знаете нашего кучера. Ее небрежный тон убедил Литисая. — Надеюсь, ваш путь недолог… вероятно, к родственникам изволите ехать? — К жениху. Душа Литисая ахнула и ледяным комом обрушилась куда-то вниз. Но тут же подала голос слабенькая надежда: «Одна едет к жениху, другая ее сопровождает…» — И чей же, прошу прощения, это жених? Моей госпожи или ее сестры? Нахальный Лазутчик встал на задние лапы и просительно тявкнул. Почесывая пса за ухом, девушка ответила рассеянно: — Ну, как получится… * * * — …И вдруг в полночь собаки завыли по всей деревне. Воют, ровно смерть свою увидели, с цепей рвутся, хрипят. Всю деревню перебудили, этим и спасли хозяевам жизнь. Проснулись люди, выбежали из домов — тут уж и бабы заголосили, и детишки заревели. А мужики бросились скотину из хлевов выпускать. Потому как берег, прежде твердый да каменистый, вдруг стал топким, что твое болото. Людей еще кое-как держит, а дома пошли проседать, уходить в землю… Смуглый косоглазый парень (Подранок уже знал, что его кличут Бурьяном) прервал рассказ и приложился к кружке. За стенами выл буран. Время от времени кто-нибудь из разбойников, выскочив за дверь по нужде, возвращался в снегу с головы до ног и сообщал, что ужас как метет, что у стен сугробы до крыши, но дверь, хвала Безликим, не завалило. Никто этому не удивлялся, ибо мело со стороны ущелья — единственного входа в ложбину, а обе избы стояли «отвернувшись» от ущелья. Подранок подумал, что, наверное, поставить так избы додумалась умница атаманша. Сейчас Уанаи с ними не было. Вчера, после того как Подранок был радостно принят в отряд, ксуури заявила, что оставляет своих оболтусов на Сивого, а сама пробежится до крепости Шевистур и поинтересуется, что там да как. Вернется завтра… Подранок поинтересовался у разбойников, далеко ли этот самый Шевистур. Ему объяснили. Подранок сдержался, не присвистнул — но оценил небрежное «пробегусь». Единственное, о чем он еще спросил, — успеет ли ксуури вернуться до метели. На что ему ответили: атаманше, мол, по гнилой колоде любая метель. Здешние парни были убеждены, что метель, встретившись с их атаманшей, отвесит парадный придворный поклон и учтиво обойдет стороной отчаянную чужеземку. И сейчас никто в отряде не беспокоился об атаманше — ну ни одна душа! Продрыхли ночь на еловом лапнике, густо застелившем пол, утром накидали запасенных с вечера дровишек в обмазанный глиной очаг, вытащили из сугроба у двери кусок мяса, состряпали пожрать и приготовились пережидать непогоду. Кто снова завалился спать, кто точил нож, кто латал рубаху, а кто слушал байку, которую рассказывал косоглазый Бурьян. — Люди от ужаса орут, пытаются хоть что-то из барахлишка спасти. Скот мычит. Где коров из коровника не успели выпустить, там они сами двери повышибали и носятся по дворам. Но страшнее всего на реку глянуть. Тихая такая речушка была, текла себе под высоким берегом — а тут поднялась вровень с кручей. И гуляет по ней такая волна — словно зверь разинул пасть и вот-вот деревню сожрет. Ну, народ добро свое побросал — и бегом… а дома тонут, сараи под землю уходят, заборы падают… — Чего только люди не брешут… — лениво перебил рассказчика Гвоздь. — А ты не здешний, так и не влезай, — оборвал придиру Гипаш. — Можно подумать, ты здешний! — возмутился Гвоздь. — Можно подумать, мы оба не грайанцы! — Мне тесть рассказывал, — не уступал Гипаш. — Он мальчишкой видел, как деревня гибла. А люди перебрались дальше и новую деревню поставили — вот нынешние Топоры и есть! — И с которой чарки тебе тесть такое бренчал? — Бренчала твоя мамаша, когда папаше твоему объясняла, в кого ты такой дурень уродился! А мой тесть — мужик головастый, — вступился Гипаш за честь семьи. — А если головастый, чего за тебя дочку выдал? Такое от большого ума не сделаешь! — А ты… — А ты… Назревала драка. Разбойники, предвкушая потеху, подались к стенам, освобождая место для набычившихся, готовых броситься друг на друга противников. Но потасовка была загублена на корню, как урожай под крепким градом. От двери ударило холодом. Через порог шагнула Уанаи. Вся в снегу, как зимняя фея из сказки. За ее спиной досадливо завывала обескураженная вьюга: надо же, добыча ушла! — Что, цветочки-подснежники? — спросила ксуури, сбрасывая меховую куртку. — Заскучали в тепле? Захотелось кулаками помахать? Цветочки-подснежники дружно заверили атаманшу, что ни о чем таком и не думали. Сидят, винцо пьют, байки слушают… Старик Сивый поднялся навстречу ксуури: — Давай к огню, дочка. Набегалась? А я тебе медку припас. Приглядываю, чтоб эти обормоты не сожрали. И вытащил из-под перевернутого бочонка, на котором сидел, миску с кусками сотового меда. |