Книга Серафина, страница 73 – Рейчел Хартман

Аккуратно уложив алое платье в рюкзак, я заправила кровать. У меня никогда не получалось взбивать перины так, как это делала Анна-Мари; она точно догадается, что я здесь спала. А, ну и пусть. Объяснять-то все равно папе.

Анна-Мари не ждала, что я приду прощаться. Она знала, что я такое, и ее, казалось, успокаивало, когда я вела себя как бездушный саар. Я открыла входную дверь, готовая отправиться в укутанный снегом город, как вдруг за спиной раздался топот домашних туфель. Обернувшись, я увидела, что ко мне спешат сводные сестры.

— Ты нашла то, за чем приходила? — спросила Жанна, озабоченно нахмурив бледный лоб. — Потому что папа сказал отдать тебе вот это.

Тесси взмахнула длинной, узкой коробкой в одной руке и сложенным письмом в другой.

— Спасибо. — Я положила то и другое в рюкзак, решив, что лучше посмотреть без свидетелей.

Они абсолютно одинаково закусили губы, хоть и совсем не походили друг на друга. У Жанны были волосы цвета клеверного меда, а у Тесси — папины темные локоны, такие же, как у меня.

— Вам же одиннадцать будет через пару месяцев, так? Не… не хотите на день рождения посмотреть дворец? В смысле, если ваша мама разрешит.

Они стеснительно кивнули.

— Ну, ладно. Я все устрою. Сможете принцесс увидеть.

Они не ответили, а мне больше не пришло в голову никакой темы для разговора. Что ж, я попыталась. Слабо помахав на прощание, я сбежала от них прочь по заснеженным улицам к дяде.

Орма жил в комнатке над мастерской картографа, ближе к дому отца, чем консерватория, поэтому сначала я проверила там. Базинд открыл дверь, но понятия не имел, где мой дядя.

— Если бы я знал, я был бы там вместе с ним, — пояснил он. От его голоса ощущения были такие же, как от песка в чулках. Слушая, что я попросила передать, он пялился в пространство и покусывал заусеницу, отчего у меня не было никакой уверенности, что сообщение будет доставлено.

Тревога спешно погнала мои ноги в сторону святой Иды.

На улицах толпились люди, собравшиеся смотреть Золотые представления. Я поразмыслила, не пойти ли по берегу реки, где не так людно, но одежда у меня была недостаточно теплой. Давка по крайней мере защищала от ветра. Примерно в квартале друг от друга стояли большие медные жаровни, в которых пылал уголь, чтобы любители зрелищ не замерзали, и я охотно ими пользовалась, когда удавалось протиснуться поближе.

Смотреть представления я не собиралась, но было трудно не остановиться при виде гигантской изрыгающей пламя головы святого Витта перед лавкой гильдии стеклодувов. Вот изо рта его резко высунулся пылающий язык в десять ярдов длиной, все завизжали. Святой Витт поджег себе бровь — случайно, но милостивые Небеса, с горящей бровью он выглядел еще свирепей!

— Святой Витт огнем спалит! — скандировала толпа.

При жизни святой Витт, конечно, такими драконьими талантами не обладал. Это была метафора его сурового нрава или осуждения неверующих. Или, что вполне возможно, просто кто-то из гильдии стеклодувов проснулся посреди ночи с фантастически гениальной идеей — и плевать, насколько она сомнительна с теологической точки зрения. Золотые представления растягивали жития во все стороны, потому что на самом-то деле никто толком не знал, где правда. «Жития святых» пестрели противоречиями, стихи псалтыря тоже не помогали делу, к тому же были еще скульптуры. Например, у святого Полипуса в «Житиях» было три ноги, но в разных храмах их число доходило до двадцати. В нашем соборе святая Гобнэ изображалась с ульем благословенных пчел, в Саут-Форки ее саму изображали пчелой, огромной, будто корова, с жалом, что твое предплечье. Моя запасная покровительница — святая Капити — как правило, несла свою отрубленную голову на блюде, но в некоторых версиях у головы были крошечные ноги, она свободно бегала на своих двоих и стыдила людей.

Конечно, если углубиться в тему, на самом деле мой псалтырь поначалу выплюнул святую Йиртрудис. Я никогда не видела ее без замазанного лица или разбитой в гипсовую пыль головы, так что, наверное, она должна была быть самой ужасной из всех святых.

Я продолжала идти мимо яблока святой Лулы и огромного крохаля святой Катланды, мимо святого Огдо, поражающего драконов, и святого Йейна, занимавшегося своими обычными проказами, которые часто состояли в том, чтобы обрюхатить целиком какую-нибудь деревню. Проходила продавцов каштанов, пирожков и пирогов, от которых урчало в животе. Впереди слышалась музыка: свирель, уд и барабан — отчетливо порфирийское сочетание. Над головами толпы проглядывали верхние этажи пирамиды акробатов — судя по виду, из Порфирии, и…

Нет, не акробатов. Танцоров пигеджирии. И тот, что на вершине, ужасно походил на Летучего мыша.

В смысле, Абдо. Сохрани меня Сьюкре… Это и вправду был Абдо, в свободных брюках из зеленого сатина, с голыми руками, по-змеиному извивающимися на фоне зимнего неба.

Все это время он был здесь, пытался найти меня, а я его откладывала.

Я все еще пялилась на танцоров, раскрыв рот, и тут вдруг кто-то схватил меня за руку. У меня вырвался изумленный вскрик.

— Тихо. Идем, — раздался над моим ухом голос Ормы. — У меня мало времени. Я ускользнул от Базинда и не уверен, что сумею сделать это снова. Подозреваю, посольство платит ему за слежку.

Он так и не отпустил меня, и я накрыла его ладонь своей. Толпа обтекала нас, разделяясь, словно река перед островом.

— Я узнала кое-что об Имланне из нового материнского воспоминания. Можем найти место потише и поговорить?

Орма разжал руку и нырнул в переулок. Я последовала за ним по лабиринту из кирпичных стен, бочек и дров, а потом вверх по ступеням небольшого храма святой Клэр. Увидев ее, я отпрянула — потому что вспомнила о Киггсе и потому что ее раздраженный взгляд словно осуждал меня — но тут же почтительно поцеловала костяшки пальцев и сосредоточилась на дяде.

Его фальшивая борода куда-то пропала — или ему просто было не до нее. Вокруг рта залегли глубокие складки, отчего он выглядел неожиданно старым.

— Скорее. Если бы я не заметил тебя, то уже исчез бы.

Я судорожно вздохнула — так легко было с ним разминуться!

— Твоя сестра как-то подслушала, что Имланн участвовал в заговоре генералов-предателей. Всего их было около дюжины. Генерал Акара помог им добиться изгнания рыцарей.

— Это имя мне знакомо, — сказал Орма. — Ардмагар поймал его и отправил на иссечение, но мозг обрезали слишком близко к стволу, отчего он почти полностью потерял способность функционировать.

— А королева знает? — спросила я в изумлении. — Рыцарей изгнали под ложным предлогом, и никто ничего не сделал, чтобы это исправить!

Дядя пожал плечами.

— Скорее всего, Комонота устроил такой ход событий.

Увы, в это легко было поверить; законы Комонота исполнялись очень непоследовательно.

— Если заговорщики смогли внедриться в рыцарский орден, они и правда могут быть где угодно.