
Онлайн книга «Крик души, или Никогда не бывшая твоей»
![]() Поставив поднос на сервировочный столик, она изобразила подобие улыбки. — Простите, как вы себя чувствуете? — Я даже не знаю… Я только пришла в себя, — ответила я нерешительным голосом. — Это значит, что уже лучше. — Что, лучше? — Если вы пришли в себя, значит ваш организм справляется с болезнью. — Вы так считаете? — Конечно, это видно и по вашему лицу У вас появился румянец. — У меня слабость, кружится голова, меня тошнит. — Я почувствовала в женщине родственную душу, принялась ей жаловаться и чуть было не разревелась. — А еще у меня ногу тянет и мне кажется, что она у меня скоро отнимется. — Не переживайте. Тошнота и головная боль скоро пройдут. Такое самочувствие бывает всегда, после того, как человек некоторое время находился без сознания. А с ногой придется немного потерпеть. Я принесла вам обезболивающие таблетки. Они действуют очень быстро и эффективно. Попробуйте. — Простите, а что с моей ногой? — спросила я тихим и совершенно чужим голосом. Женщина растерялась. Видимо она не ожидала такого вопроса и не знала, что ответить. — В меня стреляли? — помогла я ей с ответом. — Да. У вас пулевое ранение правой ноги. — Пулевое ранение?! Это очень серьезно? — Слава богу, пуля не застряла в ноге. Она прошла насквозь. — Прошла насквозь? — Я посмотрела на забинтованную ногу и почувствовала как на моем лбу выступил холодный пот. — Доверьте, это лучше… — Лучше чего? — Лучше, чем резать ногу и доставать из нее пулю. Скоро все пройдет. Я вас уверяю. В этом ранении нет ничего страшного. Я вас уверяю, в дальнейшем не будет никаких последствий. — Вы считаете, что в огнестрельном ранении нет ничего страшного? — Я считаю, что в том ранении, которое у вас, ничего страшного нет. Кстати, давайте познакомимся. Меня зовут Вера Анисимовна. — А меня Анжела. — Вот и замечательно. Анжел очка, вы должны выпить горячего чая и желательно с медом. Я вам его принесла. Вы не представляете, какой у нас вкусный мед. Я уверена, что вы никогда не пробовали меда вкуснее. Только для начала нужно выпить обезболивающее. Вы увидите, вам сразу станет легче. А насчет меда со мной даже не спорьте. Зеленый чай с жасмином и настоящий липовый мед… Это поднимет с кровати любого. У нас такой мед… Я тупо смотрела на незнакомую женщину, которая как-то чересчур заботливо, по матерински, наливала мне горячий чай. — Вера Анисимовна? Вы сейчас сказали одну фразу… — Какую? — Вы сказали, что у вас вкусный мед. — Совершенно верно. У нас и в самом дел вкусный мед. — А у кого это у вас? Женщина чуть было не уронила чайник. — У меня и у Якова Владимировича. Нет, я сказала неправильно. Всегда вкусный мед в доме Якова Владимировича. — А вы ему кем приходитесь? Вы его мать? — Нет, что вы, — смутилась женщина. — Я его домработница. — Значит, я в доме Якова Владимировича… — слабым голосом проговорила я и страдальчески посмотрела на домработницу. Если Яков положил меня в комнате без окон, значит, он боится, что я сбегу, а раз боится, что я сбегу, значит, не хочет меня выпускать в ближайшее время. Значит, он что-то задумал… Что мог задумать мужчина, который не знает, каким образом я оказалась в его машине, который считает меня виноватой в смерти его жены и который в меня стрелял?! Мне стало совсем плохо, и у меня началось сердцебиение. Возможно, Яков хочет сдать меня в милицию, обвинив в гибели своей жены. У него деньги и положение. Ему поверят. А у меня… У меня ничего нет… Ничего, кроме неприятностей и личных амбиций, от которых в ближайшее время не останется даже следа. Кому нужна лимита, кто мне поверит?! Меня посадят в тюрьму, и на этом моя московская эпопея закончится. От этих мыслей у меня страшно заболела голова и помутнело в глазах. Я взяла чашку чая, услужливо протянутую мне Верой Анисимовной, и нерешительно спросила: — А я могу попить чай и уехать домой? — Что? — удивилась женщина. — Я говорю, я могу попить чай и уехать домой? А еще лучше было бы, если бы я попила его уже дома. У меня тоже есть зеленый чай с жасмином. А насчет меда… Знаете, я его не очень-то и люблю… Но если хотите, можете дать мне баночку. Я попыталась встать с кровати, и это мне удалось, хотя и с большим трудом. — Я могу идти? — Куда? — захлопала глазами перепуганная Вера Анисимовна. — Домой, — почти взмолилась я. — К себе домой. — Немедленно сядьте! Якову Владимировичу не понравится, что вы встали! — Ничего страшного. — Я поставила чашку на стол и попробовала сделать шаг вперед. — Ничего страшного. Я и не хочу угождать Якову Владимировичу и не горю желанием… Я сама по себе… — Яков Владимирович приказал мне не сводить с вас глаз. Он сказал, чтобы вы пока пожили в этой комнате… — Но ведь здесь нет окон… — А зачем они вам нужны? — Вы меня спрашиваете, зачем человеку нужны окна? Тут что, весь дом без окон? — Нет. Только одна комната. Супруга Якова Владимировича была любительницей ВЕШИТЬ. Якову Владимировичу это не нравилось. Иногда он ее наказывал и закрывал в этой комнате. А окон тут нет потому, что она могла их разбить. — Получается, здесь что-то вроде тюрьмы… — Что-то в этом роде. — Хорошо. Ваш хозяин наказывал жену за пьянство, а меня он за что наказал?! Меня наказывать не за что. Я сама пить не люблю и другим не советую. Я, пожалуй, пойду… — Нет! — Женщина преградила мне дорогу. Якову Владимировичу это не понравится… — А мне плевать.. — На что? |