Онлайн книга «Пока муж в командировке»
|
– Ваня, ты сам его и выпил, – напомнила я. – Ну и что?! Все равно непорядочно!.. Договорить он не успел. Катерина вынула из бумажника еще одну стодолларовую бумажку и задумчиво пошелестела ею в воздухе. Ванек умолк, испуганно глядя на Катьку. – Вань, одолжи сотню, – попросила Катерина. – Я завтра отдам. – Не могу! – Почему? Я тебе одалживала! – А я не могу! Я снова пришла на помощь подруге: – А мы твою машину помыли! А тебе все некогда. Тепляков смотрел на нас, подозревая новый подвох, однако все же поблагодарил. – И все? – удивилась Катерина. – А чаевые? – Отдай кошелек! – взревел Ванек, доведенный до белого каления. Катерина засмеялась, сунула сотню в его бумажник, бросила Ваньке. – Жадный ты, Тепляков, – сказала она. – Жадность тебя и погубит. Получив бумажник, Ванек сразу успокоился. Достал купюры, тщательно пересчитал их, шевеля губами. С сожалением вздохнул, поднялся с пола. Поразительно, но он мгновенно заулыбался и расцвел, словно ничего не произошло! – Ладно, кровососы, мы в расчете. Завтраком угостите рабочего человека? – И не подумаем! – отрезала Катька. – Забирай свое барахло и топай отсюда. Кстати, а с чего ты решил называться рабочим человеком? – Работаю много! – объяснил Тепляков. – Рисую и рисую… По восемь часов в день! Рука отваливается! Катерина опустилась на корточки, перебрала картины, стоявшие у стенки. Подняла голову, внимательно посмотрела на их автора. – Знаешь, Тепляков, если бы у тебя был КПД хотя бы как у паровоза, ты бы, наверное, стал хорошим художником. Ванек искренне обиделся и даже рискнул назвать Катьку дурой необразованной. – Много ты понимаешь! Да я в месяц шесть картин загоняю… По двести баксов минимум! – А говоришь, денег нет, – поймала я. Тепляков понял, что заврался, и махнул рукой: – Ладно, не хотите кормить – дайте хоть чашку кофе. Одну! Я сегодня еще не завтракал. – Это ты жене объясняй! – не дрогнула Катерина. – Ишь рожу отъел! В два дня не обгадишь! – Значит, я жадный, да? – рассердился Ванек. – На себя посмотри, оглобля! Отодвинул Катьку в сторону и широкими шагами устремился на кухню. Катька ахнула и бросилась следом. Не успели они скрыться, как я услышала возню и испуганный Катькин возглас. Следом раздался звон разбитого стекла. Тут я очнулась и побежала к ним. Тепляков стоял, склонившись над столом, в позе бегемота на водопое. В руке он сжимал узорную слоновью ножку. Сине-золотые осколки разлетелись по кухне, на скатерти медленно расползалось мокрое пятно виски. Катька держала в руке столовую ложку. Она смотрела на Теплякова со страхом и облегчением. – Успел выпить? – спросила я, тоже испугавшись. – Слава богу, нет, – ответила Катерина. Тут Тепляков обрел дар речи. Швырнул ножку на стол и заревел, как раненый буйвол: – Крохоборки проклятые! Жлобихи! Прямо по рюмке долбанула, дура! А если бы стекло мне в глаз попало? Или в щеку? Изуродовала бы человека! Насрать ей на это! Лишь бы не дать глотка сделать! Пропадите вы пропадом, дуры! Ужритесь, упейтесь сами! – Заткнись! – прикрикнула я, но Теплякова уже несло на всех парах. – Конечно, я слепой! А кому это ты третью тарелку поставила? Кто это к тебе на ночь глядя в гости зарулил? Примерная жена! На вид такая скромница, не приведи господь! Ах-ах, она и слова на матерном не знает! Лицемерка! – Высказался? – осведомилась Катька. Я не могла говорить, придавленная тепляковской проницательностью. Еще одним свидетелем больше! – Не высказался! – запальчиво ответил Ванек. – Тогда иди ораторствуй на улице, – посоветовала Катерина. – Там народу больше. Все, топай отсюда, надоел. – Ключи отдай, – потребовал у меня Тепляков. – Какие ключи… Ах да! – вспомнила я. – Катерина, проводи его и отдай ключи от машины. Катька толкнула гостя в толстую спину. Ванек оглядел меня на прощание суровым взглядом и припечатал: – Не ожидал от тебя, мать. Развернулся и затопал на выход. Катька пошла следом. Полотенце размоталось и упало ей на плечи, короткие золотые вихры вызывающе растопырились во все стороны. Я услышала, как открылась входная дверь, потянуло сквозняком. Потом Катька что-то неразборчиво сказала, Тепляков внезапно охнул, дверь захлопнулась. Катерина вернулась на кухню, потирая бедро. – Все-таки ущипнул, гад, – пожаловалась она. – Ты тоже в долгу не осталась. – Не осталась. Заехала коленом ему в самое драгоценное. Ничего страшного, пусть передохнет немного от личной жизни. – Катерина плюхнулась напротив меня, взъерошила и без того лохматую голову и весело спросила: – Ну что, мать? Первый раз в жизни Тепляков убрался от тебя без навара? – Нет, – ответила я. – Тепляков не может убраться от меня без навара. Это противоречит его природе. У него в кузове осталось пять моих картин. Минуту Катька смотрела на меня, широко раскрыв глаза. Потом задумчиво сказала: – Знаешь, что самое смешное? Ему, пожалуй, удастся их продать! Тут мы обе согнулись пополам и огласили кухню истерическим смехом. Напряжение, копившееся внутри нас, все-таки нашло выход. Прошло два дня. Они пролетели в какой-то неразберихе и суете: сначала мы перемыли всю домашнюю посуду, предварительно избавившись от приборов незнакомца. Потом учинили генеральную ревизию в шкафах и холодильниках. Поскольку мы не знали, в каком именно продукте может находиться отрава, то решили избавиться сразу от всего. Опустошили холодильник, опорожнили шкафы, сложили продукты в плотный непроницаемый пакет, перевязали его веревкой и выбросили в мусорный контейнер. Катька, правда, предлагала оставить кусок мяса, лежавший в морозилке, но я была неумолима: никаких исключений. Таким образом, я осталась без пропитания в прямом смысле этого слова. Но деньги у меня еще были, и мы с Катериной совершили набег на ближайший универсам, где и набили две полные сумки. Приволокли их домой, наготовили разносолов. – Эх, жалко, Пашки нет, – сказала Катька, снимая пробу с роскошного огненного борща. – Такое изобилие, и не перед кем похвастаться! Прямо хоть Теплякова приглашай, не к столу будет сказано… Я промолчала. Упоминание о муже снова больно резануло мою подозрительную душу. Неужели Пашка… Нет, не хочу об этом думать. Я стукнула ложкой по краю тарелки. |