Онлайн книга «Хейсар»
|
Процесс переодевания занял от силы минут пять. А вот работа с лицом — больше часа. Впрочем, дождавшись ее завершения и заглянув в подставленное зеркальце, Бельвард с большим трудом удержался от вскрика: лицо человека, отражающегося в зеркальце, было настолько сильно изуродовано ударом медвежьей лапы, что вызывало безотчетный ужас! — Аднаглазый, Двуликий меня забери! — ухмыльнулся Серый. — Как есть, Аднаглазый! — Угу… — поддакнул ему кто‑то еще. — Па — ахож… …Бельвард засомневался. А зря — рассмотрев лицо нового постояльца, хозяин постоялого двора расплылся в ослепительной улыбке и поклонился чуть ли не до земли: — Смирения, ваша милость! Искренне рад видеть вас снова! Отвечать на вопросы человека, общавшегося с настоящим д’Гетри, было глупо, поэтому юноша ткнул пальцем в замотанное шарфом горло и прохрипел что‑то невразумительное. — Простыли? У — у-у… — расстроился толстячок, потом подпрыгнул на месте, вгляделся в полумрак зала и заорал: — Браня! Согрей вина его милости! Живо!!! Браня, разбитная девица лиственей пятнадцати от роду, собиравшая с одного из столов грязную посуду, нехотя повернулась к дверям, уставилась на Бельварда и вдруг расплылась в счастливой улыбке: — Ваш — мл — сть, вы? Ой, шо ж я, дурища, стою‑то? Ща, уже бегу!!! Тарелки, заваленные куриными костями, полетели обратно на стол, вслед за ними на него же шлепнулась тряпка — и девка, радостно подпрыгивая, унеслась куда‑то в темноту. — Носит… На шее… — усмехнулся хозяин «Логова». — А надысь одному любопытному нос кувшином сломала… — Что носит — т о? — прохрипел юноша. — Как «что»? — удивился толстячок. — Колечко, которое вы ей в прошлый раз подарили… — А почему на шее? — Дык большое ж… — А — а-а… — Ваша милость, вам эта — а-а, говорить‑то не стоит… — подал голос один из Серых. Бельвард «расстроенно» вздохнул и вопросительно посмотрел на хозяина — мол, куда идти? …Любимая комната Одноглазого была очень даже ничего: кроме широченной кровати, застеленной белоснежным бельем, в ней оказалось два стола — прикроватный и обычный, аж четыре стула, три сундука для вещей, стойка под оружие и шкаф для одежды. На полу лежала медвежья шкура, окна прятались за занавесками, а три из четырех масляных светильников стояли на красивых металлических подставках. Пахло тоже здорово — ягодами, травами и свежестью. Остановившись на пороге, Бельвард удивленно пос креб подбородок — постоялый двор, расположенный в такой глухомани, как графство Ирригард, должен был выглядеть иначе! Хозяин «Логова» истолковал его удивление по — другому — виновато опустил взгляд и тяжело вздохнул: — Сломали ваш кувшин, ваша милость! Его светлость граф Арман со спутницей. Я ездил в город, искал такой же, но не нашел… — Жаль… — прохрипел юноша, скинул с плеч плащ и, вспомнив о Слизне, неопределенно покрутил рукой. — Уже готовится, ваша милость! Все, как вы любите! — затараторил хозяин «Логова». — Как будет готово — принесу… Э — э-э, принесет… Браня… …Рыбу Бельвард не любил. Вернее, любил, но терпеть не мог выковыривать из нее кости. Поэтому, увидев перед собой блюдо с красноперками [82] , чуть было не забыл, что он изображает барона д’Гетри. Сдержал недовольный рык, нехотя отрезал небольшой кусочек, отправил его в рот и удивленно изогнул бровь — в рыбке не было ни одной косточки! Вообще!!! — М — м-м… — промычал он и улыбнулся стоящей напротив девчушке. Искренне и от души: ужин был великолепен. А та, которая его принесла, была юна, свежа и хороша. Хотя нет, не хороша, а красива. И пусть бедра у нее были чуть шире, чем хотелось бы, а ноги — чуть короче, чем у той же Ульяры, зато грудь была в полтора раза больше, а волосы — намного длиннее и роскошнее. Поймав его взгляд, девушка засияла и зачем‑то перевесила рушник с руки на плечо: — Вкусно? — Угу… — Я помню, что и как вы любите… Юноша на мгновение прикрыл глаза — мол, спасибо — и, запоздало сообразив, что Браня выделила слова «что и как» совсем не зря, забыл про еду: девушка, кокетливо улыбаясь, полезла в вырез за копьем и «ненароком» распустила узелок шнуровки. Складочка, п оказавшаяся в вырезе, выглядела так аппетитно, что у Бельварда перехватило дух. — Вы, эта — а-а, кушайте, ваш — мл — сть… — удовлетворенно сверкнув глазами, хихикнула девица. — И вина горячего выпейте… А я… я никуда не убегу… Кивнул, не отрывая взгляда от выреза. Отправил в рот еще кусочек рыбы. Запил неплохим белогорским и рванул ворот камзола — Браня, дразняще облизнув губы, распустила шнуровку еще на ладонь и якобы случайно сдвинула вырез в сторону, на мгновение показав ему светло — розовый сосок. Потом тряхнула волосами, танцующим шагом обошла стол, ласково провела рукой по его руке и прижалась к плечу: — Я соскучилась… — Угу… — выдохнул он. — Я — тоже… Девушка хихикнула, коснулась пальчиками его затылка, обожгла шею поцелуем, нежно прикоснулась к щеке и… удивленно поинтересовалась: — Ой, а в чем это вы, ваша милость? Бельвард непонимающе нахмурился, развернулся к ней лицом, увидел пальцы, перемазанные краской, взгляд, в котором протаивает понимание, и понял, что шрамы, над которыми столько трудился Штырь, приказали долго жить. А вместе с ними — и договор с Сулхаром Белым! «Что, девок не видел, дурень?» — мысленно взвыл он, в отчаянии сжал кулаки и… вдруг понял, что еще не все потеряно. Вскочил, левой рукой зажал Бране рот, правой — выхватил кинжал, уткнул ей в горло и прошипел: — Шуметь не надо… Поняла? Девушка торопливо затрясла головой. — Сейчас ты откроешь ротик и позволишь мне вставить в него кляп. Потом я свяжу тебе руки и положу на кровать. Если ты будешь вести себя хорошо, то останешься живой и здоровой. Все поняла? Браня кивнула, зажмурилась и сглотнула. — Значит, договорились… …Убедившись в том, что узлы затянуты так, как надо, Бельвард повернул Браню спиной к кровати, легонечко толкнул, потом метнулся к двери, выглянул в коридор и, наткнувшись взглядом на встревоженное лицо Штыря, криво усмехнулся: — Мы — заняты. И будем заняты до рассвета… Серый глумливо ухмыльнулся, потом уставился на его лицо и помрачнел: — А шрам‑то смазался, ваша милость! — Знаю… Поправишь… Утром… — Она — ВИДЕЛА!!! — Мы уедем вместе с ней… |