Онлайн книга «Путанабус. Наперегонки со смертью»
Ехал я куда-то в поезде, ночью. Плацкарте голимом, советском, на ощупь сальном. На боковой сидушке. И был я в зеленой курсантской форме с черными погонами. В «парадке» с галстуком, что характерно. Напротив меня сидел небритый мужик с суховатым лицом, в потертом пиджаке. Синяя шерстяная сорочка с красной искрой расстегнута на три пуговицы. Между нами на столике практически выпитая бутылка «Сибирской» водки со штампом вагона-ресторана на этикетке и нехитрая закусь из той породы, «чтоб была» для порядка. Без закуски пьют только алкоголики. В окнах ничего не было видать. Темень и темень. Вагон тревожно спал, покачиваясь. Полумрак от дежурных лампочек. И мерный перестук колес на рельсовых стыках. — Вот ты учишься — так учись, — втирает мне этот мужик. — Мне учиться не дали. В Суворовское училище в конце войны разнарядка на меня пришла из военкомата, но не пустила родня. У меня отец — Герой Советского Союза, пал смертью храбрых при форсировании реки Днепр. И мне, как сыну Героя, пенсию хорошую платили. Вся семья с той пенсии кормилась. Хоть Алтай и благодатный край, а после войны и в нем было очень голодно. А в шестнадцать лет посадили меня на комбайн. Помощником. Так моя задница к этому комбайну на всю жизнь и приросла. А я учиться хотел. Шибко хотел. Не срослось. Не было бы этой долбаной пенсии за отца, может быть, и выучился. Так что учись, пока дают. И за себя и за меня учись… Проснулся я после этого сна совсем здоровым. Только очень слабым. Но стамеску с киянкой руки держали. Работать надо. Учиться я давно выучился и за себя, и за того парня. А через неделю я и «лапландер» за ворота смог выкатить. Ученикам в лесном колледже промдизайн читать. Я там только почасовик, и бюллетень мне никто оплачивать не собирался. Новая Земля, Протекторат Русской армии. Пригород Демидовска. Поселок Нахаловка. 23 год, 10 число 3 месяца, понедельник, 18:30. Огляделся я в кабинете и сказал, что это хорошо. Можно убирать инструменты. Одна стена была покрыта тонким ковром из венгерской синтетики, на котором я развесил свою коллекцию блескучих никелированных пистолетов вокруг трофейного бебута. Все, что насобирал за это время. По краям ковра два ругеровских карабина повесил, а вот пулеметы в кладовку убрал. Под ковром разместил низкий, но длинный самодельный комод (сам сделал!), в котором держал патроны и принадлежности для ухода за оружием. Остальные стены, что не были отданы под книжные полки, украшали фотографии из «Календаря Зорана» с автографами моих девчат. В красивых рамах, которые сам смастерил из покупного багета. Рама фотографии Наташи Синевич была по углам затянута черным крепом. Надо будет мне на годовщину на ее могилку в Виго съездить. Помянуть по-нашему. Местные-то не умеют. Новая Земля. Протекторат Русской армии. Пригород Демидовска. Поселок Нахаловка. 23 год, 14 число 4 месяца, пятница, 15:30. Прикатил домой после лекций в колледже — после дождей я сразу пересел на трехколесный скутер типа моторикши. А что — удобно, дешево, почти везде проходимо и топлива мало кушает. Сколько мне одному того груза везти надо? Слезы. А что до безопасности, так в наших пригородах серьезное зверье уже давно повыбили. А местный горный лев давно решил с человеком не связываться, шибко умная зверюга. И о бандитах давно уже ничего не слыхали. Обходят они протекторат Русской армии по широкой дуге. Во избежание. Только чичи время от времени на юге шевелятся. Но это от нас далеко. И егеря свой хлеб там недаром едят. Но автомат я с собой постоянно вожу, на всякий пожарный. Как и «маузер». Так вот, прикатив домой, неожиданно для себя обнаружил на внешнем крыльце Дюлекан Комлеву. Одетая в незнакомую мне униформу, она в обнимку со своей длинной «арисакой» кемарила по-солдатски, сидя на большом фанерном чемодане, закутанная в хлопковую куртку. Все же еще свежо у нас в предгорьях после мокрого сезона. Рядом с ней стояла детская коляска на больших деревянных колесах, симпатичная такая — плетеная из ротанга и окрашенная в несколько цветов. Явная самоделка. И пара вещевых мешков под ногами вместе с длинной оружейной сумкой. Я обрадовался. Все же после нашего прошлогоднего вояжа все «звезды путанабуса» для меня — родные люди. Родня новоземельная. Ближе них никого-то на ЭТОМ свете и нет. Новая Земля. Протекторат Русской армии. Пригород Демидовска. Поселок Нахаловка. 23 год, 14 число 4 месяца, пятница, 17:30. Сервировка стола в кабинете, наскоро мной собранная, уже успешно порушена. Только один стакан, наполовину наполненный темным ромом, сиротливо стоял под коркой серого хлеба нетронутым. Большая фотография Тани из «Календаря Зорана» за ним, прислоненная к стене, по углам рамы затянута черным крепом. Я второй раз за год осиротел на этой Новой Земле. Земля утрат. Нет больше Тани Бисянки. Эльфийки с фиолетовыми глазами из зачарованного леса. — Дочку Таня родила в мокрый сезон, четырнадцатого числа второго месяца двадцать третьего года, — рассказывала слегка прихмелевшая Дюля. — Восемьдесят дней назад. Ровно. А как только устаканилось с дождями, она в отставку подала. Приняли, хотя долго уговаривали остаться в инструкторах. Карьеру обещали. Но в итоге засчитали ей полностью службу за год. День за три — боевых. Остальные — день за два, в том числе и декретный отпуск. Получилось даже больше календарного года. Этого — новоземельного. А я просто отпуск взяла. И мы поехали к тебе, надеялись, что не выгонишь. — Ты чё несешь, Дюль, окстись! — возмутился я в лучших чувствах. — Чтобы я вас выгнал? — Кто тебя знает? Может, пока мы воевали, ты тут себе порядочную нашел? И вдруг на пороге — девка приблудная с дитем в подоле. Впрочем, проехали уже. Налей. Я плеснул в стаканы на палец. Коричневого кубинского рома, который Дюлекан привезла с островов. Моя бутылка «Новомосковской», едва вынутая, была ею засунута обратно в морозилку. А в руках у нее оказалась квадратная литровая бутылка с этим пойлом. — Это Таня для тебя, козла, тащила. Порадовать хотела, — причитала Дюля, привычно вынимая пробку из бутылки. — Все же это первый ром с Кубы. Новой Кубы. А Таня так и не смогла стать кубинкой, в отличие от меня. Для нее ром — экзотика. Она вообще там как монашка жила. Вот скажи мне как на духу: за что тебя так любить? — Как это случилось? Где ее похоронили? — Похоронили ее по-русски в Береговом на военном кладбище с воинскими почестями. На кубинских мостках. Все же Бисянка — лейтенант нашей армии. Я не дала этим полосатым выкинуть ее в море по их дурной традиции. Мы уже практически прошли архипелаг. Так, несколько мелких островков оставалось по правому борту. Уже, считай, прямая трасса до Берегового. Кто бы мог подумать, что какая-то гнида там еще скрывается. Из пулемета нас обстреляли. С берега. Таня нагнулась, чтобы Маришанечку собой прикрыть — тут ей в висок пуля и прилетела. Сразу наповал. Не нагибалась бы — так бы мимо и прошла между ней и дочкой. Судьба! Никуда от нее не уйдешь. Судьбы и боги боятся. Отомстили ей, гады, за полсотни своих подельников. |