Онлайн книга «Песня горна»
|
А я, пока беспризорничал в Балхаше, не знал, что тут есть такой центр. Не до этого было, что ли?» Он зевнул, потянулся и решил обойти лагерь. Так – на всякий случай. Пристрожить. – Ты куда? – с подушки справа поднялась голова Олега. Голос у него был не заспанный, но это ничего не значило, и Денис махнул рукой: – Спи, я так… пройтись. Олег уронил голову обратно на подушку – словно ничего и не говорил… …Галька под ногами была холодной, влажной и довольно острой. Ну правильно, её не обкатывала вода сотни и тысячи лет, эта галька появилась тут вместе с морем. Среди её обломышей чего только нет – яшма, родонит, халцедон… А Тонька Харатенко вчера нашла друзу фиолетового аметиста – в полкулака размером. Кое-что из найденного откладывали сразу для школьного музея имени Гены Ишимова, а кое-какие находки решили просто-напросто продать (или поменять – там посмотрим) на местную поделочную фабричку, тут была такая. Музей взяли на себя братья Раймонд. И, никого не спросясь, ни с кем не советуясь, сами так его назвали. А большой фотопортрет Генки в самодельной рамке из золото-чёрного лакированного дерева они повесили прямо над входом. Хороший там был Генка. Такой, какой приехал из Империи. И очень живой… …А лагерь спал. Уснул мгновенно – весь, кроме поста на входе. Условном входе – просто лёгкие ворота. Ограды у лагеря не было никакой – кроме задних стенок палаток. С моря ровно задувал лёгкий тёплый ветер, влажный и пахнущий фруктами. Ну а чего не спать? Денис несколько раз читал в старых книжках про какую-то вечную проблему старых пионерлагерей – в смысле, довоенных: после отбоя никак никого не уложишь, даже настоящие конфликты возникают. С чего вдруг? Если день забит наглухо, то к вечеру особенных сил не остаётся, младшие уже за ужином клюют носами в тарелки… Постовой ходил у ворот. Качался над плечом ствол «Сайги». Дальше виднелись огни Балхаша – за дорогой. Именно по этой дороге утром прикатил автобус – с тамошними пионерами… и не только. Приехал и ещё кое-кто. Денис усмехнулся воспоминаниям. И решительно направился к палатке, в которой… …Ну конечно. Естественно, Володька и Спичка не спали. Глупо было ожидать чего-то другого, и Денис сердито подумал, что надо было разогнать этого товарища в Балхаш вместе с остальными ребятами из Первого Балхашского семейного детского дома, приезжавшими с Кешей… то есть с Иннокентием Немигой – днём. Но Спичка, когда увидел Дениса, так засветился, так запрыгал, так смутился, а потом так попросился остаться ночевать – всего один раз попросился – что Денис не выдержал и сдался. А вот Володька сперва на Спичку смотрел не волчонком – бешеным кашалотом. Ревновал. И Денис даже заопасался, что ночью будет драчка. Теперь же чувствовал облегчение – мальчишки разговаривали, разговор был вполне мирным… и – о нём. О Денисе. Надо было войти и цыкнуть. Но… что ж, моменты слабости случаются у всех. Денис затаился у полога палатки и стал слушать. – Так ты ему не настоящий брат? – Настоящий, – по-прежнему ревниво ответил Володька. – Да не ершись ты, слушай… Я не про это. Ты же понимаешь. – Ну… нет, конечно. Мам… Валер… мама не может больше рожать. Денис когда родился, она чуть не умерла. – Ух… – Да. Ну и вот так получилось. – Повезло тебе. – Спичка явно завозился и признался: – Может, даже и лучше, что ты родителей не помнишь совсем. Во-первых, ты и раньше мог раз – и придумать себе разное. А сейчас, во-вторых, ты и правда, как с родителями… А я своих помню… немного. Лучше бы не помнил. – Ну… я не знаю. Я, в общем, тоже почти беспризорником был, только не в большом городе. И один всё время… Он знаешь, какой хороший, Денис? Он… – Я знаю, – чуть торжественно ответил Спичка. – У нас все это знают. Я даже… – Он помолчал и не стал договаривать. Володька спросил: – Хотел с ним уйти, если что? – Угу, – буркнул Спичка. – Слушай… – Володька вздохнул. – Я же ничего… Его на всех хватит. Только он всё равно мой брат будет. А так… – Ага, – снова буркнул Спичка, но уже веселей. – Только он дурной бывает, когда со своей девчонкой. И вообще насчёт неё. – Да старшие все от этого дуреют, – презрительно обронил Спичка. – Девчонки… фу! Визг-писк, врут всё время, не поймёшь, чего вообще хотят-то?! Ну их. Я от них всегда подальше держусь. – Ага, – теперь подтвердил уже Володька. – Я тоже. «Ох и врёшь ты, Володенька, – с весёлой сердитостью подумал Денис. – Когда они тебя петь по радио или ещё где упрашивают, ты прям строевым гвардейским ходить начинаешь… и подрастаешь на полметра…» – Я тебя сперва отлупить хотел, – вдруг сказал Володька. Спичка громко посопел и признался: – А я тебя… Хочешь – пойдём, выйдем? – Не… ты не думай, я не боюсь, просто… – Да я и не думаю. С трусом Динь… то есть Денис… дружить не станет. А ты ему не просто друг, а целый… брат. Денис отшагнул на несколько бесшумных шагов и пошёл к палатке, посвистывая и шурша галькой. Так. Услышали. Отчаянно заскрипели кровати – и наступила такая тишина, что было ясней ясного: не спят. – Спать, быстро, – сказал Денис, становясь у входа. – Ваш скрип за морем слышно. Ответом была гробовая тишина. Денис ещё постоял, уже не прислушиваясь, а – просто так. И продолжил свой обход. Взрослых на постоянной основе в лагере не было, хотя кто-то появлялся каждый день – в основном по делам. Ну и полицейский пост обосновался на съезде с главной дороги, причём полицейские заявили, что лагерь тут совершенно ни при чём, у них – усиление в связи с общей обстановкой. Может, и не врали, кто их знает? На кухне (специальная палатка и здоровенный навес) ещё возились девчонки. Танька Васюнина тоже была здесь, и Денис не преминул спросить: – Что на завтрак, Васюнь? – Меню будет висеть в семь утра, – отрезала она. – Рыжая! – оскорбился Денис. – Дай сухарь. Я от работы отощал уже. Танька хмыкнула и передала Денису сухарь – ванильный, белый. Денис захрустел на весь берег, наблюдая, как две девчонки что-то перевешивают, перекладывают и рассматривают с серьёзными лицами. – Послезавтра сразу три дня рождения, – вспомнила Татьяна. – Три торта я делать не буду. Сделаю один, но большой, разделю кремом на три части и на каждой напишу – кому. – А что, очень ничего задумка, – одобрил Денис. – Ещё сухарь дай. – Перитопчись-си… Лучше подпиши. – Это что? – Денис облизнул пальцы. – Колбаса, сыр, масло, белый хлеб… Бутерброд какой-то. – Это и есть бутерброды. Восемь, по два каждому ночному часовому. И чай с лимонником. |