Онлайн книга «Бандиты. Книга 1. Ликвидация»
|
— Меня зовут Кремнев Сергей Николаевич, я сотрудник уголовного розыска. Вот мой мандат. Бумажка была мятая, протертая на сгибах, с расплывшейся печатью. «Предъявитель сего… уголовный розыск… Петросовет…» — Чем могу быть полезен? — У меня разговор деликатного свойства. Мы не могли бы перемолвиться с глазу на глаз? Бенуа посмотрел на виновато мнущуюся Еву. Бедная, сейчас начнет терзать себя. — Ева Станиславовна, — как можно мягче сказал он, — ничего страшного, не отвлекайтесь, я сам разберусь с товарищем… ах, да, Кремневым. — И, уже обратившись к гостю, холодно и надменно велел: — Следуйте за мной. Гостя этот тон ни капли не смутил, и он пошел-покатился следом за Александром Николаевичем. — Так чем я могу вам помочь? — Мы проверяем сейчас некоторых наших сотрудников на чистоплотность. Сами понимаете — самочинки и тому подобное. — Пока ничего не понимаю. Я должен экзамен на профпригодность принимать? — Ну что вы, вовсе нет. Но у меня вопрос скорее консультационного характера. Вы ведь должны знать, что во время революции Эрмитаж сильно пострадал от мародерства… — Я участвовал в комиссии Совнаркома, если вас это интересует. — Да, я знаю, спасибо. Но вопрос в другом — когда начали возвращать разграбленные ценности, их ведь принимали по описи, так? — Процесс вами несколько упрощен, но в целом все правильно. — Тут у меня копия списка, по которому были доставлены в Чрезвычайную комиссию Петрограда ценности, похищенные из Государственного Эрмитажа. У вас должен иметься такой же. Мне крайне важно сравнить эти списки. И, если возможно, сравнить еще и с описью… — Дайте, я посмотрю, — перебил гостя Бенуа и взял бумагу. Копия была заверена печатью и подписью делопроизводителя губернского отдела милиции. Александр Николаевич бегло пробежался по списку… хм, грамотный делопроизводитель, смотрите-ка… — Оставьте список, в течение недели мы проверим документы… — А быстрее нельзя? — перебил уже Кремнев. — Глубокоуважаемый… — Сергей Николаевич. — Да, глубокоуважаемый Сергей Николаевич. Возможно, вам это неизвестно, но во время войны с Германией многие картины и прочие предметы искусства приказом Временного правительства были эвакуированы в Москву, то есть, помимо общей описи предметов, существует еще и список эвакуированных экспонатов. Потом появился еще список похищенных экспонатов и экспонатов возращенных. Поверьте, сверить эти списки — труд небыстрый, и неделя представляется мне наиболее оптимистическим вариантом развития событий. Сотрудников в Эрмитаже крайне мало, тем более — сотрудников квалифицированных. Я пойду вам навстречу и отложу каталогизацию малых голландцев, потому что понимаю, насколько важна ваша работа для советской власти. Но, повторяю, результат будет не ранее чем через неделю. Кремнев поиграл желваками, но проглотил. — Спасибо. Еще один вопрос, прежде чем уйти. Знакомы ли вам эти фамилии — Скальберг, Сеничев, Куликов? — Боюсь, что нет, — сказал задумчиво Бенуа и покрутил ус. — Нет, точно незнакомы. Среди моих знакомых людей с такими фамилиями нет. — Хорошо. Значит, я зайду к вам через неделю? — Что вы, зачем себя утруждать? Ответ я отправлю с курьером, на официальном бланке, заверенный, можете не беспокоиться. — Крайне обяжете. — Это мой долг как гражданина. — Побольше бы таких граждан. — Не смею более задерживать. — Да-да, до свидания, Александр Николаевич. — Всего доброго. Вас проводить? — Не стоит беспокоиться. Круглый Кремнев укатился прочь. Александр Николаевич еще раз взглянул на список и сглотнул. «21. Брелоки в виде животных, белого металла, похожего на серебро, — 14 штук». Коллекция Булатовича. Они там что — совсем с ума посходили? Ну ничего, он им покажет! Сейчас он им всем задаст! Александр Николаевич выглянул в коридор: — Ева Станиславовна! Этот Кремнев далеко ушел? Немедленно догоните его и верните ко мне. Пока Ева бегала догонять Кремнева, Бенуа вспомнил о другом, столь же неприятном, прошлогоднем визитере. 1919 год. Визит. Человек в пехотной шинели и буденовке вошел в Зимний дворец уже перед самым закрытием. Старик-билетер, кутаясь в одеяло, неприязненно посмотрел на посетителя. — Поздно, товарищ, музей закрывается. Завтра приходите или еще лучше — после Нового года. Там у нас музей революции откроется… Посетитель повернул лицо к билетеру. Немного азиатский тип внешности наравне с голубым и зеленым глазами производили впечатление демоническое, вдобавок откуда-то нахлынули волны запахов — сначала совершенно незнакомый аромат каких-то сжигаемых благовоний, затем кислый запах горелого пороха, после тягостная вонь нужника и напоследок — убийственный смрад падали. И все это — за одно короткое мгновение, а потом наваждение пропало. Старик чуть не закричал от страха «изыди, нечистый». — Мне к Александру Николаевичу Бенуа, — сказал «демон». Билетер указал направление пальцем. Когда красноармеец прошел мимо, старик истово перекрестился и зашептал: — Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит. На месте злачне, тамо всели мя, на воде покойне воспита мя. Душу мою обрати, настави мя на стези правды, имене ради Своего. Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси, жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста. Уготовал еси предо мною трапезу сопротив стужающим мне, умастил еси елеом главу мою, и чаша Твоя упоявающи мя, яко державна. И милость Твоя поженет мя вся дни живота моего, и еже вселити ми ся в дом Господень, в долготу дний. По огромному полупустому залу шепот старика отдавался эхом, и посетитель довольно улыбался, удовлетворенный впечатлением, произведенным на раба божьего. — Чем могу служить? — спросил у припозднившегося визитера смертельно уставший Бенуа. Лица Александр Николаевич видеть не мог, потому что зеленая лампа на столе горела вполнакала и едва освещала пространство вокруг него. Посетитель прошел и без приглашения уселся в кресле напротив. — О нет, служить не надо, сейчас служат только собачки, — насмешливо сказал он. Голос показался Александру Николаевичу знакомым, и он выкрутил до отказа ручку реостата. Круг света стал шире и ярче, и Бенуа увидел красноармейца средних лет, но вспомнить, где он мог встречать этого человека, Бенуа не мог. — Кто вы? — Часть вечной силы, всегда желавшей зла, творившей лишь благое. — Прекратите паясничать! |