Онлайн книга «Бандиты. Книга 1. Ликвидация»
|
— Вы забыли. Меня все забыли. Я вам напомню… Воздух вдруг наполнился смесью ароматов — шампанское, изысканный парфюм, женский и мужской, гусиная печенка, трюфели, бизе, ананасы… Уже в сознании Бенуа эти запахи дополнились звуками музыки, звоном бокалов и звяканьем столовых приборов, беззаботным смехом Сережи Дягилева, нежно обнимающего за талию Вацлава Нижинского, яростным спором с Димой Философовым. Угол Большой Морской и Кирпичного переулка, первая в Петербурге неоновая вывеска «Cubat» и каламбур «да светится имя твое». Кто его придумал? Ах, что за времена. Офицер, подносящий спичку к пахитоске Брониславы Нижинской и позже присоединившийся к их компании, с такими забавными и русским языком невоспроизводимыми именем и фамилией… — Поручик… э… Ку… Гу… — Не стоит. Уже нет никакого поручика. Просто Иванов. Но я рад, что вы меня не забыли. Я слишком долго отсутствовал. — Вспомнил! Вы — Курбанхаджимамедов. Говорили, будто вы исчезли где-то в Абиссинии! — Виноват, исчез. Но это пустое. Я пришел не воспоминаниям предаваться, тем более, половины вашего общества терпеть не мог. — Я в курсе. Вас очень пугали наклонности Сережи Дягилева… — Не пугали. Это было противно, и… нет, вам не удастся втянуть меня в разговор на эту тему. Я к вам по совершенно конкретному и очень важному делу. Вижу, вы теперь заведуете весьма хлопотным предприятием… — Приходится. — Видите ли, в Абиссинии я находился не просто так, а помогал Булатовичу отыскать место под православную обитель… Курбанхаджимамедов очень подробно и красочно описал свои приключения в Африке. Удивительно: в Африке (вот уж действительно — тесен мир!) он встречался с юным Гумилевым и даже сдержанно хвалил мужество этого «деревянного с носом», как остроумно обозвал Гумилева Толстой. Впрочем, рассказ Александру Николаевичу очень скоро наскучил, и он нетерпеливо постучал карандашом по столу: — Вы не могли бы сразу приступить к изложению просьбы? — Охотно. Меня интересует судьба коллекции Александра Ксаверьевича Булатовича, которую он собрал в Абиссинии и привез в Россию. Металлические амулеты в виде самых разных животных. — Я даже не был с ним знаком. — Но он передал коллекцию в Эрмитаж. Она здесь? — Об этом я тоже впервые слышу, но если передал, то с высокой долей вероятности можно сказать, что она никуда не делась. Хотя во время переворота здесь многое было разграблено. — Давайте посмотрим. — Как вы себе это представляете? Бенуа откинулся на спинку стула и продолжил: — Даже если все осталось нетронутым, нужно сначала идти в картотеку и искать реестр, в котором описана коллекция, и уже после этого… — Александр Николаевич, вы не поняли. Я не спросил — можно ли посмотреть? Я даже не спрашивал — как нам ее найти? Я сказал — давайте посмотрим, а это означает, что я предлагаю вам встать и проводить меня к коллекции. Александр Николаевич изумился: — Вот как? И почему же я… Воздуха вдруг стало катастрофически не хватать, и Бенуа, бешено вращая глазами, ухватился за стол и начал судорожно открывать и закрывать рот. Через полминуты он умоляющим взглядом посмотрел на спокойно сидящего Курбанхаджимамедова. Тот кивнул, шумно выдохнул, будто сам задерживал дыхание, и снова стало можно дышать. — Вот именно поэтому, — сказал поручик. — Вставайте, и пойдем в картотеку. Они проследовали по длинному гулкому коридору и вошли в темное помещение, где свет горел в самом отдаленном углу, где за столом сидела девушка в пальто и шали поверх него и что-то писала на маленьких картонных прямоугольничках. — Ева Станиславовна, — окликнул ее Александр Николаевич. Девушка испуганно вскочила и чуть не опрокинула чернильницу. — Ох, Алексанниколаич, вы так внезапно, — пропищала она. — Вот что, Ева Станиславовна… ступайте уже домой, время позднее, — сказал Бенуа придушенно. Девушка послушно принялась наводить порядок на рабочем месте, и Александру Николаевичу пришлось помешать ей: — Не убирайте ничего, я сам. Ступайте, ступайте, мы тут с товарищем Кур… Ивановым сами… Ева Станиславовна в войлочных тапочках поверх ботинок неслышно, как мышка, юркнула мимо мужчин и скрылась за дверью. Бенуа повернул ключ в замке. Курбанхаджимамедов посмотрел вокруг и пожалел о своей настойчивости: подобную картотеку он видел только в императорской публичной библиотеке в юности. — К какому разряду сокровищ относились эти амулеты? — Мнэ… — Перестаньте мямлить. — Я могу показать, как они выглядели… — Что толку мне знать, как они выглядели? К какому разряду они относились: ювелирные украшения, предметы культа? — Я не знаю. — Иными словами, мы ищем кота в мешке? Отлично! Просто замечательно! Что ж, давайте сузим область поисков. Пройдемте. Уверенно двигаясь между шкафами, Бенуа повел поручика за собой и остановился у нескольких больших ящиков, сколоченных относительно недавно. — Здесь именной каталог дарителей. Молитесь, чтобы дар Булатовича был сразу занесен в картотеку, потому что даров императорскому музею делалось очень много, особенно от самой фамилии. Бенуа выдвинул длинный ящик, и пальцы его быстро побежали по корешкам с буквами, у Курбанхаджимамедова даже глаза не успевали следить. — Вот, есть. Смотрите. Курбанхаджимамедов принял карту. Кроме имени — о. Антоний (Булатович) — там значилось еще название коллекции — «Коллекция ритуальных туземных анималистических украшений, 15 предм., выполненных из неизвестного сплава, Сев. Африка, Абиссиния, эксп. 1911 г.», и далее лишь цифры, буквы и пометки цветными карандашами. — Она здесь? Бенуа забрал карту обратно и посмотрел. Лицо его скривилось. — Полагаю, что не ошибусь, если выскажу такое предположение: вы хотите похитить коллекцию? — Ошибетесь. Мне нужен там всего один предмет. Он… слишком дорог для меня, а отец Антоний не знал, что я жив… — Тогда вам повезло. Я бы все равно не дал вам его похитить. А так у вас есть шанс найти его вне стен музея. Видите — красный крест в уголке? Это значит, что предмет утрачен во время штурма. — Вы нарочно лжете! — А вы проверьте. Пригласите комиссию из Наркомпросвета, с делегатами от чрезвычайной комиссии, и организуйте ревизию. Я никак не могу их заставить это сделать, хотя очень нужно. — Вы слишком дерзите. Не в вашем положении… — Что? Убьете меня? Пожалуйста. Я в любом случае не смогу себя защитить, я пацифист. Ну же, давайте, поручик! Вам, очевидно, это не впервой — убивать безоружных! |