Книга "Халтура", страница 84 – Джим Батчер

— Угу, — сказала она, не отводя ствола от парня у компьютера.

Вампирша окинула взглядом нас обоих и сказала:

— Не трудитесь представляться, мистер Дрезден. Я баронесса Ле Блан. На данный момент наши народы не находятся в состоянии войны.

— В правовой казуистике я не слишком силен, — сообщил я. У меня имелось при себе кое-что для защиты, и я был готов применить что-нибудь из своего арсенала. Вампир в ближнем бою — это вам не шутки. Пока я дотянусь до пистолета и прицелюсь, Ле Блан запросто может повыдергивать мне руки-ноги. Я напряженно следил за ней, чтобы задействовать магию при малейшем намеке на угрозу нападения. — Мы оба знаем, что война может начаться в любой момент.

— Вы не на своей территории, — заявила она. — При этом вы нарушили границы моей территории. По Договору я буду в своем праве, убив вас и закопав туловище и конечности по отдельности.

— Вот ведь в чем подстава с этим аттракционом, — пожаловался я Мёрфи. — В этом их «Туннеле ужаса» нет ничего по-настоящему ужасного.

— Хорошо, ты вернул свои деньги, — заметила она.

— Ах, ну да. — Я улыбнулся Ле Блан. — Послушайте, баронесса. Вы знаете, кто я. Вы тут кое-что делаете с мозгами людей, и я намерен это прекратить.

— Если вы отсюда не уберетесь, — проговорила она, — я буду считать это объявлением войны.

— Урра-а, — сказал я с занудливой интонацией Бена Штейна, крутя указательным пальцем в воздухе, как новогодней трещоткой. — Я уже развязал один раз войну с Красной Коллегией и, если понадобится, буду рад это повторить, если не найдется другого способа защитить от вас людей.

— Это иррационально, — сказала Ле Блан. — Полностью иррационально.

— Скажи ей, Мёрф.

— Он абсолютно иррационален, — сообщила Мёрфи с усмешкой в голосе.

Мгновение Ле Блан бесстрастно меня оценивала. Потом ее губы тронула чуть заметная улыбка.

— Что ж, возможно, физическая конфронтация и не лучшее решение.

— Да ну? — нахмурился я.

Она пожала плечами:

— Не вся Красная Коллегия — сплошь воинственные монстры, подсевшие на кровь, Дрезден. В моей деятельности нет ничего угрожающего. Даже совсем наоборот.

Я скептически хмыкнул:

— Забавно. Тогда откуда все эти трупы, а?

— Процесс действительно имеет некоторые побочные эффекты, — рассудительно согласилась она. — Но это будет полезным уроком и поможет в дальнейшем усовершенствовать мою работу, сделать ее более безопасной и эффективной. По правде говоря, Дрезден, вам бы следовало поддержать меня, а не пытаться остановить.

— Поддержать вас? — Я улыбнулся. — Вы, вероятно, полагаете, что ваша работа дьявольски хороша?

— Я создаю любовь.

Я рассмеялся.

Лицо Ле Блан по-прежнему оставалось серьезным.

— Так, по-вашему, если людей насильно вынуждают чувствовать то, чего они чувствовать не хотят, — это любовь? — поинтересовался я.

— А что такое любовь, — парировала Ле Блан, — как не последовательности электрохимических сигналов в мозгу? Сигналы могут быть продублированы точно так же, как и любое другое ощущение.

— Любовь — это нечто большее, — сказал я.

— Вы любите эту женщину?

— Да, — сказал я. — Но в этом нет ничего нового.

Ле Блан оскалилась:

— А как насчет того, что вы чувствуете теперь — влечение и жгучее желание, а? В этом-то есть новизна, да еще какая, и то, что вы чувствуете, совершенно неотличимо от ваших настоящих эмоций. Что скажете, сержант Мёрфи?

Мёрфи сглотнула, но с вампиром взглядом не встретилась. Незамысловатую ментальную атаку Ле Блан чародей мог отразить без проблем, но с обычным человеком, наверное, было бы покончено даже прежде, чем он осознает, что его разум подвергся вторжению. Вместо ответа Мёрфи сама задала вопрос:

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем это делать? Зачем эти эксперименты, зачем заставлять людей влюбляться друг в друга?

Ле Блан насмешливо выгнула бровь:

— Разве не очевидно?

Тут-то до меня вдруг дошло, что происходит.

— Белая Коллегия, — выдохнул я.

В отличие от Красных Белые — другой род вампиров, они кормятся жизненными силами своих жертв в основном за счет соблазнов. Истинная любовь и знаки истинной любви для них смертельны, как святая вода. Любовь к другому человеку как бы передается вам в момент близости, и тогда само прикосновение к вашей коже становится для отпрыска Белой Коллегии проклятием.

— Согласна, кое-какие побочные эффекты время от времени проявляются, — улыбнулась мне Ле Блан. — Но это пока очень малый процент от тестовой группы. И выжившие, как вы сами только что убедились, полностью счастливы. Они получают ту любовь, которую большей части вашего вида редко удается встретить и еще реже — сохранить. Здесь нет жертв, чародей.

— О да, — сказал я. — Разумеется. За исключением тех, кто не вынес навязанной им любви.

Ле Блан вздохнула:

— Смертные, чародей, подобны бабочкам-поденкам. Они живут краткий миг, и вот их уже нет. И те, кто умер из-за моих экспериментов, хотя бы умерли, прожив дни, а то и недели полного блаженства. Многие долгожители получали куда как меньше. То, что я здесь делаю, потенциально способно навеки уберечь смертных от Белой Коллегии.

— Если любовь кем-то вызвана насильно, то это не истинная любовь, — резко заявила Мёрфи.

— Нет, — сказала Ле Блан. — Но из такой близости и счастья истинная любовь не замедлит возникнуть, как я полагаю.

— Боже ты мой, какое благородство, — усмехнулся я.

В глазах Ле Блан сверкнуло что-то очень гадкое.

— Вы делаете это, чтобы избавиться от конкуренции, — сказал я. — И, черт побери, возможно, чтобы повысить популяцию людей в мире. Чтобы увеличить количество вашей пищи.

Вампирша оценивающе посмотрела на меня.

— Для работы есть много мотиваций, — сказала она. — Изложенную вами точку зрения приняли многие из моей Коллегии, кто не поддерживает идею усиления и защиты смертных.

— О-о-о… — протянул я. — Вы вампир с золотым сердцем. Флоренс Найтингейл с клыками. Полагаю, это все оправдывает.

Ле Блан уставилась на меня. Потом ее взгляд метнулся к Мёрфи и обратно. Она улыбнулась краем губ.

— Для вас, Дрезден, в Красной Коллегии зарезервирована специальная клетка. Ее прутья покрыты лезвиями и шипами, и если вы попытаетесь заснуть, они будут вонзаться в вас и терзать.

— Заткнись, — бросила Мёрфи.

— Ее нижняя часть углублена примерно на фут, — спокойно и радостно продолжила Ле Блан, — так что вы будете стоять в собственных нечистотах. И еще перед клеткой имеются три копья с острыми наконечниками — это для того, чтобы каждый, кто пройдет мимо, мог провести несколько приятных мгновений, поучаствовав в наказании.