Книга Кровь и золото, страница 57 – Энн Райс

Авикус с Маэлом сомневались, стоит ли им оставаться наверху в мое отсутствие, и я позволил им сойти вниз, настояв, однако, что они останутся ждать возле дверей, а к Матери и Отцу войду я один.

Я опустился на колени перед божественной четой и тихим голосом рассказал им, что произошло. Естественно, я сознавал абсурдность своего поступка, поскольку они, вероятно, давно обо всем знали.

Так или иначе, я со всей откровенностью поведал Акаше и Энкилу о встрече с Эвдоксией и о нашей страшной битве и признался, что не знаю, как быть, ибо она заявляет о своем праве заботиться о Матери и Отце, а я не могу доверять этой женщине, потому что она ни во что не ставит ни меня, ни тех, кого я люблю. Я сказал, что, если они пожелают сделать своей хранительницей Эвдоксию, мне достаточно простого знака. А еще я молил о спасении для себя и своих спутников.

Ничто не потревожило спокойствия святилища, кроме моего шепота. Ничто не изменилось.

– Мне нужна твоя Могущественная Кровь, – обратился я к Акаше. – Нужна как никогда раньше. Если придется защищаться, мне понадобится небывалая сила.

Я поднялся на ноги. Подождал, мечтая увидеть призывный жест Акаши – поднятую ладонь. Именно таким жестом она позволяла подойти Эвдоксии. Я помнил слова ее создателя: «Она не убивает тех, кого позвала».

Но мне не подали милостивого знака. Собравшись с мужеством, я обнял Акашу, прижался губами к ее шее и пронзил кожу, мгновенно ощутив во рту неописуемо восхитительный вкус Могущественной Крови.

Что видел я в том экстазе? Что видел я, достигнув высшей точки наслаждения? Красивый пышный дворцовый сад с мягкой сочной травой и ухоженными фруктовыми деревьями, сквозь кроны которых проникали лучи солнца. Как мог я забыть то невыразимо прекрасное смертоносное солнце? Босыми ногами я стоял на ковре из мягких лепестков. К лицу моему прикасались податливые ветви. Я пил и пил, ускользая от времени, парализованный теплотой крови.

«Это и есть твой знак, Мать?» – мысленно вопросил я.

И снова я шел по саду, теперь уже с кистью в руках, а подняв глаза, увидел, что возвышавшиеся над головой деревья нарисованы мною на стенах дома, что сад, где я гулял, создан моими красками. Я прекрасно понял суть явленного мне парадокса. Деревья из видения – тот самый сад, что я когда-то воссоздал на стенах святилища. Теперь он принадлежал мне – и нарисованный на плоской стене, и воплотившийся в реальность. Это было знамение: «Останься с Матерью и Отцом. Не бойся».

Не в силах больше пить, я отстранился и приник к Акаше, словно дитя. Обвив ее шею левой рукой, прижавшись лбом к тяжелым черным косам, я целовал ее снова и снова, и поцелуи мои были красноречивее любых слов.

Энкил не шелохнулся. Акаша тоже оставалась неподвижной. Единственным звуком, нарушавшим безмолвие святилища, был мой собственный стон.

Наконец я отошел от возвышения и, преисполненный благодарности, упал на колени перед Священными Прародителями.

Как же беззаветно я любил ее – мою блистательную египетскую богиню. И теперь я был уверен: она безраздельно принадлежит мне.

Я надолго задумался, стараясь полнее осмыслить то, что произошло между мной и Эвдоксией, и, кажется, кое-что начало проясняться.

Мне пришло в голову, что в отсутствие недвусмысленного жеста со стороны Акаши биться с Эвдоксией предстоит не на жизнь, а на смерть. Она ни за что не позволит мне оставаться в городе и попытается похитить Тех, Кого Следует Оберегать, а значит, придется применить против нее Огненный дар. События этой ночи были лишь объявлением войны.

Мне стало невыразимо грустно, потому что Эвдоксия вызывала во мне восхищение. Но я понимал, что поражение оказалось для нее слишком унизительным, чтобы отступить.

Я посмотрел на Акашу.

– Как же я посмею убить это создание? – спросил я. – В ее жилах течет твоя кровь. И в моих тоже. Но ты наверняка дашь мне ясно понять, как следует поступить?

Я пробыл там еще не менее часа.

Покинув святилище, я обнаружил, что Авикус и Маэл по-прежнему стоят там, где я их оставил.

– Она позволила мне испить ее крови, – сообщил я. – Это не похвальба. Я просто хочу, чтобы вы знали. Наверное, она дала мне знак. Но я не уверен. Думаю, она не хочет, чтобы ее отдали Эвдоксии, и в случае необходимости уничтожит ее.

Авикус пришел в отчаяние.

– За годы, проведенные в Риме, – сказал он, – мы, к счастью, никогда не сталкивались с тем, кто сильнее нас.

– Сильнейшие стараются держаться друг от друга подальше, – пояснил я. – Но, как ты понимаешь, мы перешли ей дорогу. Можно было бы уехать, как она просила.

– Она не вправе запретить нам оставаться в этом городе, – возразил Авикус. – Почему бы ей не попробовать полюбить нас?

– Полюбить? – переспросил я. – Откуда у тебя столь странные мысли? Вижу, она вскружила тебе голову. Конечно. Это заметно. Но за что ей нас любить?

– За нашу силу, – отозвался он. – Ее окружают слабые создания возрастом не старше полувека. Мы можем рассказать ей то, чего она не знает.

– О да, я поначалу думал так же. Но ничего не получится.

– Почему? – недоумевал Авикус.

– Если бы ей понадобились сильные спутники, они бы уже были здесь, – ответил я. И уныло добавил: – Мы в любой момент можем вернуться в Рим.

У него не нашлось ответа.

Даже не знаю, рассматривал ли я сам такую возможность всерьез.

Мы поднялись по ступеням и пошли по туннелям.

– Мысли о ней сведут тебя с ума, – убеждал я Авикуса, придерживая его за локоть. – Соберись с силами и разлюби ее, очисти свою душу.

Он кивнул, но даже не скрывал волнения.

Я бросил взгляд на Маэла, но тот воспринял ситуацию хладнокровнее, чем я предполагал.

– Эвдоксия уничтожила бы Авикуса, если бы не ты? – спросил он.

– Она намеревалась довести дело до конца, – ответил я. – Но Авикус очень стар, старше нас с тобой. Возможно, даже старше Эвдоксии. Ты сам стал свидетелем его могущества.

С тяжелым сердцем, исполненные сомнений, мы погрузились в противоестественный сон.

На следующую ночь, едва поднявшись, я почувствовал присутствие в доме посторонних. Новость привела меня в бешенство, но даже в те минуты меня не покидало сознание, что гнев порождает слабость.

Маэл с Авикусом незамедлительно присоединились ко мне.

Выйдя из укрытия, мы обнаружили Эвдоксию, объятого ужасом Асфара и еще двоих юношей-вампиров, с которыми раньше не встречались.