Книга Месть Скорпиона, страница 25 – Энтони Фруин

Движения здесь не наблюдалось почти никакого, лишь доносились звуки машин с соседней улицы и отдаленный гул с прибрежного бульвара.

Домик с бутылками казался необитаемым, и Винс решил зайти в «лавку древностей».

Когда Винс толкнул входную дверь, прозвенел колокольчик.

В лавке было полным-полно домашнего хлама, столь ревностно изгоняемого из своих жилищ усердными хозяйками, но были и довольно любопытные вещицы – волшебные фонари, стеклянные ящики с засушенными бабочками, мраморные статуэтки.

К Винсу подошел лысый сутулый человек с седыми усами. На нем были испачканные и запылившиеся брюки в узкую полоску, грязный старый жилетик, из-под которого выглядывала несвежая белая рубашка, и армейский галстук.

– Вы чем-то интересуетесь? Быть может, я могу помочь? – Голос выдавал в нем человека культурного, образованного и никак не вязался с его неряшливым внешним видом.

– Не стоит. Меня зовут Винс Наррауэй. Я друг семьи Блаттнеров.

– Ах вот как. Семьи Блаттнеров.

– Брат мистера Лайонела попросил меня проверить, как тут дела.

– Понимаю. Нам здесь его сильно недостает. Иметь такого соседа было весьма удобно.

– Вы знали Лайонела?

– Мы здоровались. И только.

– То, что произошло… для его близких это по-прежнему загадка.

– Как и для всего Маргейта, мистер Наррауэй.

Было в этом человеке какое-то отчуждение, которое начало раздражать Винса. Спрашиваешь его, спрашиваешь, а получаешь сухие формальные ответы. Такой по доброй воле ничего не скажет.

– Питер! – позвал из глубины лавки чей-то голос.

– Я с покупателем, Тим, – бросил через плечо мистер Сухарь.

Тут появился Тим – парень лет тридцати, с длинными вьющимися белокурыми волосами и в хипповых джинсах, каких Винс не видел с начала семидесятых.

Тим смерил Винса взглядом, затем воззрился на Питера.

– Мистер Наррауэй – друг семьи Блаттнеров, – пояснил тот. – Он приехал взглянуть на магазин.

– О, – сказал Тим, – это было ужасно. Просто ужасно.

Винс повернулся к Тиму.

– Вы знали Лайонела? Хорошо его знали?

– Мы то и дело забегали друг к другу по-соседски, но не скажу, что мы его знали. Он был человек закрытый, верно, Питер?

Питер кивнул.

Тим продолжал:

– Он был очень вежливый, приветливый, но, боюсь, этим наши знания о нем исчерпываются.

– А когда это все случилось, здесь не было никаких… слухов?

– А почему вас все это интересует, мистер Наррауэй? – поинтересовался Питер.

Винс решил говорить напрямик.

– Полиция свернула расследование, так ничего и не обнаружив. А семья хочет знать правду. В этом все дело.

– Понятно, – сказал Питер, поправляя галстук.

– Могу вам сразу сказать, что таких слухов, которые бы связывали его с этим местом, не было, – проговорил Тим, прищуривая глаза и ухмыляясь.

– С этим местом?

– Да, с геями.

Винс выругал себя за непонятливость.

– А как насчет других слухов, Питер? – спросил Тим. – Слышали мы их?

Питер посмотрел на Тима и немного подумал.

– Ты всегда бываешь информирован лучше, чем я, милый.

Тим посмотрел на него, затем повернулся к Винсу и улыбнулся.

– Слухи были очень неправдоподобные, будто это – дело рук мафии и тому подобное. Большинство, правда, думали, что Лайонела приняли за кого-то другого.

– За кого? – спросил Винс.

– Ну, – ответил Тим, – откуда нам знать? За кого-то приняли, по крайней мере, только так можно объяснить то, что случилось.

Винс поинтересовался, не здесь ли они живут, и если да, то были ли в ту ночь, когда это случилось.

– Боюсь, что нет, – ответил Питер, – мы живем в Клифтонвилле. А наверху у нас склад.

– Понятно, – сказал Винс.

Больше он ничего не мог узнать у этих двоих, потому что они больше ничего и не знали. Все же он оставил им свой номер телефона – «на всякий случай».

Винс поблагодарил их и вышел на улицу; несмотря на, казалось бы, чистое небо, начинал накрапывать дождь.

Придя в гостиницу и переодевшись в сухое, Винс решил, что сейчас самое время исследовать чердак. Он поставил на середину комнаты стул и взобрался на него. Двумя руками он поднял крышку и сумел ее отодвинуть. Затем он слез со стула, взял купленную лестницу, раздвинул ее до максимальной длины и поставил так, чтобы верхний конец упирался в деревянную раму.

Прихватив фонарь, Винс поднялся по крепкой, но шаткой лестнице и уставился в темноту. Он зажег фонарь и огляделся: большой пустующий чердак, лишь стоит несколько баков для воды, но самое главное – площадка вокруг люка и до самых баков отгорожена от остального помещения дощатыми стенками. Отлично.

Винс спустился, взял дорогой спальный мешок и коврик, а потом снова залез на чердак.

Коврик он разложил рядом с люком и положил на него мешок. Затем он втянул лестницу наверх, лег на мешок и вернул крышку люка в исходное положение, воткнув, правда, в щель пачку «Мальборо».

Отсюда он мог увидеть всю комнату от двери до кровати. Если кто-нибудь войдет, он сразу же их увидит, а они никогда не станут искать его наверху. Дешевый спальный мешок он положил на постель и прикрыл его простынями. Теперь все посетители станут думать, что он здесь, в кровати.

Итак, с одним делом было покончено.

Вечером Винс снова набрал номер коппера и услышал в ответ:

– Алло? Это Терри Эвелинг.

Голос был молодой, доброжелательный, почти радостный.

– Терри? – повторил Винс.

– Да.

– Это Винс Наррауэй. Ваш номер мне дал Уолли, журналист.

– Ах, Уолли. Знаю такого. И что же?

– Нам надо встретиться.

– Без проблем, Винс.

– Когда вы можете?

– Завтра я очень занят… работа, знаете ли. Ммм… как насчет воскресенья? В воскресенье, в обед?

– Не возражаю. Где?

– Знаете же-де станцию?

– Да.

– У входа. В половине первого.

– Прекрасно.

– Там за углом есть спокойное местечко, где можно посидеть.

– Хорошо.

– У меня с собой будет номер «Мейл он сандей». Так вы поймете, что это я.

– Ладно. До встречи.

– До встречи.

Затем Винс набрал номер Сида. Телефон долго звонил, прежде чем тот подошел.